Книга Занавес памяти, страница 107 – Татьяна Степанова

В коттедже на излучине силы покинули Катю. А слезы опять… брызнули.

– Гек, сколько раз обещала себе держаться, не реветь… и раньше тоже, когда работала… Но не могу… – Всхлипывая, она размазывала слезы по щекам. – Не привыкну. Никогда!

– К смерти не адаптируешься. – Гектор помог ей снять куртку, стащить водолазку через голову. Взял одеяло и укутал в него. – Когда душа саднит – плачь, Катеныш. Я здесь, рядом… Щассс, приготовлю тебе одно проверенное лекарство.

Он зажег электрокамин напротив кровати, включил чайник, нашел на кухне среди набора посуды ковш, засыпал туда смесь своего черно-зеленого китайского чая, припасенного в путешествии, заварил кипятком, отыскал в холодильнике пачку сливочного масла с фермы и почти две трети пачки бросил в чай. Водрузил ковш на плиту, одновременно мощными движениями ложкой сбивая все в густую смесь.

Разлил напиток по кружкам. В свою добавил щепотку соли.

Знаменитый тибетский чай. Катя его еще не пробовала. Всхлипывая, отхлебнула и… Она ждала чего угодно… бурда масляная… Но горячий напиток оказался хотя и непривычным, но удивительным… Катя глотала тибетский чай, и внутри все у нее словно отпускало, смягчалось: горло, гортань, тело – напряженное, онемевшее, отяжелевшее от шока и усталости.

– Вкусно? – спросил Гектор.

– Твой любимый суп и… травами пахнет, дымом, чаем. И я сразу согрелась.

– Я сам тебя согрею, пей до дна. – Гектор сел рядом на постель, обнял ее крепко за плечи, привлекая к себе. – В Гималаях с первым снегом меня сенсей-лама заставлял проводить на холоде по два часа в одном лишь тонком дагаме^[22]во дворе монастыря. Глубокая медитация… Я сосулькой коченел. А он в конце приносил мне пиалу чая. И себе тоже. Мы пили и смотрели на Кайлаш во льдах. И я ощущал себя очень даже живым… Теплым.

– Добавь и мне соль, – попросила Катя. – Хочу как ты.

Она попробовала тибетский чай уже с солью и… даже посмаковала во рту масляный бульон с ароматом дыма и трав. Силы возвращались…

– Гек, мы расследуем совсем темное дело, – произнесла она тихо. – Большая часть его пока для нас в абсолютной тени. Мы появились в Кукуеве, не прошло и нескольких дней – и двое важнейших свидетелей мертвы. Если Улита что-то нашла тогда на Круче, то Буланов… несмотря на свою упертость и любовное соперничество с Гурмыжской, обладал самой подробной информацией. Пусть не давал ей хода, добившись признания от Серафима – личного трофея в пику Гурмыжской… Но хранил! Он знал, возможно, некие факты, не всплывшие во время следствия или намеренно им отодвинутые в сторону, представлявшие угрозу для убийцы.

– Весомый повод для его ликвидации сейчас, когда… все вновь завертелось вокруг дома ведьмы, – согласился Гектор. – Буланов после инсульта на серьезное сопротивление убийце был мало способен, слаб физически.

– Я перебираю их в уме… всех… Тигран – он принял нас на фабрике после полудня. Даже если он явился к себе в офис точно к началу рабочего дня, он вполне мог рано утром убить Кроликовода, когда тот вернулся с травой. И его соседка по Птичьему мысу Раиса… она вообще сегодня дома, не в цеху, кто ее бы увидел утром у Кроликовода? Никто. Им обоим до его дома близко через поля. Аксинья полностью предоставлена сама себе, приехала к Буланову утром, а? И Евдоха со своих выселок могла подгрести… Она бы и пешком дошла.