Книга Занавес памяти, страница 108 – Татьяна Степанова

– Самурай нас вчера покинул, умчался на Кручу с лампочками и пиццей. А на зорьке ясной вернуться в Кукуев, посчитаться с бывшим ментом. Правда, мотоцикл бы его услышали… шумный он, заметный, но Симура мог загнать свой байк в лес и прогуляться к Кролиководу.

– В Кукуеве его вновь первого обвинят. Но помнишь, Милон Поклоныч нам еще про одного теневого фигуранта упоминал? Муж Гурмыжской, по рапорту Буланова отправившийся в тюрьму. – Катя медленно подбирала слова. – К событиям на Круче он имеет лишь косвенное отношение, через покойную жену, но он же грозился отомстить Кролиководу. И он вышел на свободу по УДО. И еще Восьмибратов. – Катя вспомнила фермера над трупом Буланова. – Он теперь словно в роли Улиты оказался, обнаружив тело. Но мы и ее в убийстве Елисеева подозреваем. А вдруг именно Восьмибратов утром убил Буланова, а к вечеру явился разыграть из себя добропорядочного свидетеля? В телефоне Восьмибратова сохранился звонок ему Буланова – если полиция запросит распечатку звонков, их контакт сразу всплывет. Закралось бы подозрение, не отправься Восьмибратов к Кролиководу за замороженными тушками. За кадром у нас – Светлана Жемчужная. Недосягаемая для нас пока, но регулярно беседующая по телефону с Симурой. Если сведения Буланова и находка Улиты представляли для Жемчужной угрозу, она вполне могла явиться тайком в Кукуев… Я опять про слова Улиты про ее покупателей, приехавших до нас. Мотоциклист… и модная женщина в летах на серебристой машине. Туристка… Кто она? Откуда? И где сейчас?

– Узнаем у самурая, водит ли его тетка тачку, и я попрошу Полосатика пробить ее по базе ГАИ. – Гектор помолчал секунду. – Есть еще один, Катя.

– Кто, Гек? Всех уже перебрали. Вообще нам не известный?

– Ты мне сказала насчет вывихов психики Серафима: «Я подумаю сначала, оценю». – Гектор разлил остатки тибетского чая по кружкам, добавил соль. – Ну и я подумаю, ладно? Не хочу огульно ни обвинять, ни подозревать даже пока… Позже озвучу тебе. Или он для нас невидимка, или маячит на глазах, но мы… его не засекли.

– Это я не замечаю. А ты уже взял на прицел призрака. – Катя смотрела на мужа: Гектор был сосредоточен. – Хорошо, поделимся этими идеями позже, когда сами определимся… внутри.

– Поспи подольше, – шепнул Гектор утром. – Мы сегодня никуда не торопимся. Вроде… А я потренируюсь на улице.

Но Катя встала вслед за ним. Утро на Оке выдалось серым, пасмурным и теплым. Над рекой господствовал густой молочный туман. Катя вышла на веранду. Гектор подтягивался на стропилах ее крыши. Плотно захватил ногами за спинку тяжеленное садовое кресло и быстро, мощно подтягивался вместе с ним. Катя откровенно любовалась Шлемоблещущим. Вернувшись в коттедж, она захлопотала по их нехитрому отпускному хозяйству: загрузила в стиральную машину джинсы мужа, перепачканные глиной, их одежду, извлекла из дорожной сумки чистые джинсы ему и себе. Разбила на сковородку все яйца Улиты (вздыхая печально: продукты пережили свою хозяйку), заварила растворимый кофе, разложила готовую глазунью по тарелкам, достала кефир, молоко и йогурт из холодильника, а Гектор все подтягивался на стропилах. Число упражнений перевалило уже, наверное, за третью сотню.

Во время завтрака позвонили оба: Полосатик-Блистанов и Симура. Первым Полосатик.