Книга Занавес памяти, страница 74 – Татьяна Степанова

– Матери Гены-цыгана? – уточнил Гектор.

– Выходит, да. Подробности – жесть: Улита убила кошку ломом и соорудила из него и кошачьего трупа тотем перед домом Елисеевой-Жемчужной у речной станции. Улите хотели вменить статью «Хулиганство», но ограничились внушением, пожалели, видно, девчонку тогда, не захотели портить ей биографию из-за кошки. Но тюрьма ее все равно не миновала.

Катя слушала Полосатика-Блистанова, уже забыв про хлябь за окном.

– Перед Тарусой прямо сейчас навестим Улиту, – заявила она твердо. – Гек, я сначала сама с ней попытаюсь потолковать, ладно? Купим у нее еще овощей, да хоть курицу, но подогреем ее память! Если она все же упрется, тогда уж ты вмешаешься, хорошо?

– Твое желание – закон. – Гектор улыбался ей. Встал и, словно читая ее мысли про обувь не по погоде, достал из стенного шкафа коробку. Эффектно продемонстрировал Кате зеленые резиновые сапоги, удерживая каждый двумя пальцами – указательным и большим.

– Улита семью Елисеевых знает с давних времен, – продолжила Катя, косясь на зеленые «боты» в руках мужа. – Лом, значит, фигурировал еще тогда, во время ее живодерства… Она ненавидела мать Елисеева? За что? Не перешла ли ее злоба и на самого Гену-цыгана? Улиту считали добросовестным свидетелем, даже Буланов… А правду ли она говорила? Точно ли случайно она наткнулась на полуобгоревший труп? Канистра на крыльце, дом хотели поджечь изначально, но что-то помешало довести замысел до конца. Ливень? А если сама Улита прикончила Елисеева? Кошка его матери и лом… И ломом же его самого били на Круче. – Катя медленно подбирала слова. – А потом она вернулась… порой они возвращаются, да? Захотела довести замысел с поджогом до конца и… забрать нечто, указывающее на нее саму в роли убийцы. Некая вещь, улика… известная ее приятелю Карпову… С ней что-то неправильно… Нашла Улита ее у дома ведьмы, тогда и хранила все одиннадцать лет? И люди в Кукуеве знали? Или только Карпов? Крайне опасно держать у себя годами подобное. Словно по лезвию ножа ходишь: вдруг убийца рискнет улику вернуть? А если вещь ее собственная… все сразу встает на свои места.

– Насчет Ариадны Счастливцевой – облом, – продолжил Блистанов после паузы, явно переваривая и сытный завтрак, и услышанную от Кати версию с новым фигурантом. – Нет ее в базе данных о пропавших без вести.

– Выходит, жива-здорова, – ответил Гектор. – Или же… второй вариант. Нет ее на свете. Но в базу она не занесена.

– Гек, помнишь слова Симуры про дни их с отцом на Круче? И сведения его бабки Раисы? – Катя снова размышляла вслух. – Мы теперь точно знаем: Елисеев сбежал с сыном в дом ведьмы из съемного гостевого дома впопыхах из-за ревнивой, неуравновешенной жены. Ты еще смеялся – забыли туалетную бумагу. Но затем они перед своей рыбалкой отправились в Тарусу за покупками. Приобрели в супермаркете туалетную бумагу, много-много спиртного и даже шампанское… И на стоянке магазина Елисеева вместе с Ариадной Счастливцевой засекла Раиса, его бывшая любовница и теща. Она обозвала Ариадну «его шлюхой». Вопрос: Ариадна с Елисеевым рассталась тогда на стоянке? Или нет? Для кого он купил шампанское? Где его пил, раз бутылки не видно на снимках с места происшествия? И еще красноречивая деталь, упомянутая в нашу первую встречу Симурой: он, мальчишка, сначала всегда сидел в маленькой уборной на Круче с распахнутой дверью, считал облака и баржи на Оке. Но потом ему отец велел дверь закрывать… Почему?