Книга Убийца в толпе, или Человек из очереди. Шиллинг на свечи, страница 113 – Джозефина Тэй

– Вы хотите сказать, инспектор полиции способен на все! – вспылила миссис Рэтклиф. – Может, вы дошли до того, что назначали Энни свидания? Не удивлюсь, если вы подозреваете, что это я совершила убийство!

– И я не удивлюсь. Инспектора полиции всегда всех подозревают.

– Значит, я должна еще сказать спасибо, что ваши подозрения завершились на стадии ухаживания за моей горничной.

Грант поймал устремленный на него из-под узких полей шляпки взгляд мисс Динмонт. Из разговора она, разумеется, догадалась, что миссис Рэтклиф имеет какое-то отношение к убийству в очереди, и это заставило ее насторожиться.

– Да, я знаю, что не вызываю симпатии у публики, – сказал он и ободряюще ей улыбнулся, подумав при этом: «Она должна понять, если хорошенько поразмыслит, что мои расспросы сейчас направлены не против Ламонта, а скорее ему во благо». – Однако следует отдать мне должное: справедливость – мое ремесло, – сказал он вслух.

– Пойдемте выпьем чая, – предложила мисс Летбридж. – Может, в наш отель? Или куда-нибудь в другое место? Как думаешь, Мег? Что до меня, то сэндвичи с анчоусом и кексы с коринкой мне уже до смерти надоели.

Грант предложил всем отправиться в кафе, знаменитое своими пирожными, и принялся собирать раскиданные вещи миссис Рэтклиф. При этом он сделал так, что письменный бюварчик как бы от его неловкого движения выпал и раскрылся. На странице с неоконченным письмом, залитой ярким солнечным светом, перед ним возникли строчки, написанные крупным округлым почерком – почерком миссис Рэтклиф.

– Извините! – произнес он и положил бюварчик на кипу журналов и брошюр.

С гастрономической точки зрения посещение кафе можно было счесть удачным, однако, подумал Грант, как попытка развлечь дам это полное фиаско. Две из них явно проявляли к нему недоверие; третья же, мисс Летбридж, держалась с нарочитой веселостью, чем лишь подчеркивала овладевшее ею чувство неловкости.

Когда они распрощались и Грант со своей спутницей уже в сумерках двинулись по направлению к станции, он сказал:

– Вы держались молодцом, мисс Динмонт. Не знаю, что бы я без вас делал.

Она не ответила. Во время обратной дороги девушка была так молчалива, что Грант, и без того недовольный собой, расстроился вконец. Почему, собственно, она ему не верит? Неужели считает его коварным чудовищем, способным использовать ее в своих злодейских целях?!

«А почему ты считаешь, что тебе обязаны верить? – насмешничало его второе „я“. – Ведь ты – полицейский. По сравнению с офицером уголовной полиции сам Макиавелли покажется чистоплюем!»

Когда Грант находился в разладе с самим собой, его губы непроизвольно складывались в сардоническую улыбку. Это происходило и теперь. Он не нашел ответа ни на один из досаждавших вопросов. Он не понял, признала ли миссис Рэтклиф брошь или нет; не мог решить, действительно ли она упомянула в разговоре с горничной Нью-Йорк, а та просто перепутала, или нет. Даже то, что он увидел образец ее почерка, само по себе еще ничего не давало: такой же крупный округлый почерк был у большинства женщин. Короткое молчание при первом взгляде на брошь могло быть объяснено просто тем, что она разбирала переплетенные буквы. И расспросы о том, кому она предназначается, могли быть вполне невинными. А могли свидетельствовать как раз об обратном. Если эта особа действительно причастна к убийству, то должна обладать незаурядным умом и вряд ли легко даст себя уличить. Один раз при первом допросе ей уже удалось одурачить его: тогда Грант не потрудился присмотреться к ней внимательно. Она с легкостью может продолжать дурачить его и теперь – если только Грант не сумеет обнаружить какой-нибудь чертов факт, объяснить который ей окажется не под силу.