Книга Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов, страница 132 – Морис Леблан

Мальчик тоже рассмеялся. Дон Луис, у которого Франсуа стоял между колен, поцеловал его и повторил:

– Ты меня прощаешь?

– Да, но при условии, что вы ответите мне еще на два вопроса. Первый – не очень важный.

– Спрашивай.

– Я имею в виду перстень. Откуда взялся тот перстень, что вы надели на палец сперва маме, а потом Эльфриде?

– Я соорудил его той же ночью из старого кольца и нескольких цветных камешков.

– Но ведь бандит узнал в нем перстень своей матери?

– Ему только показалось, будто он узнал, потому что получилось похоже.

– Но откуда вы знали, как он выглядит? И откуда знали его историю?

– От самого бандита.

– Как это?

– А вот так! Я узнал все это из слов, что он бормотал, когда спал под Дольменом Фей, из его пьяного кошмара. Он хоть и бессвязно, но рассказал всю историю своей матери, которая, впрочем, была частично известна Эльфриде. Видишь, как все просто! И сколько раз случай был на моей стороне.

– Но тайна Божьего Камня вовсе не проста, а вы ее разгадали! – вскричал Франсуа. – Его искали целые века, а вам на это понадобилось несколько часов.

– Ошибаешься, Франсуа, – несколько минут. Мне было достаточно прочесть письмо, которое твой дед написал по этому поводу капитану Бельвалю. Я написал ответ, в котором объяснил твоему деду, где находится Божий Камень и в чем заключаются его волшебные свойства.

– Знаете, дон Луис, – воскликнул мальчик, – я хочу, чтобы вы объяснили это и мне! Это мой последний вопрос, обещаю. Почему так получилось, что люди верили в могущество Божьего Камня? И в чем оно – это так называемое могущество?

Стефан и Патрис пододвинули свои кресла поближе. Вероника выпрямилась и насторожилась. Они поняли: дон Луис хотел, чтобы они все были рядом, когда он будет срывать покров с этой тайны.

Дон Луис рассмеялся.

– Не ждите ничего сенсационного, – охладил он их пыл. – Главное в тайне – это тьма, которая ее окружает, а стоит развеять тьму, как от тайны остается лишь факт во всей своей наготе. Впрочем, этот факт довольно необычен и действительность не лишена известного величия.

– Еще бы, – заметил Патрис Бельваль, – ведь из этой действительности на Сареке, да и во всей Бретани сложилась такая удивительная легенда.

– Верно, – согласился дон Луис, – и такая стойкая легенда, что воздействует на умы до сих пор, и даже ни один из вас не избежал навязчивой идеи о чуде.

– Вот еще! – возмутился капитан. – Я лично в чудеса не верю.

– Я тоже, – поддакнул мальчик.

– Да нет же, верите, вы признаете чудо как нечто возможное. В противном случае вы уже давно поняли бы, в чем заключена истина.

– Что вы хотите этим сказать?

Дон Луис сорвал прекрасную розу с куста, склонившего над ним свои ветки, и спросил у Франсуа:

– Могу ли я превратить эту розу, и так редкую по величине, в два раза более крупный цветок, а этот куст сделать раза в два выше?

– Нет, конечно, – заявил Франсуа.

– Тогда почему же ты признавал, да и все вы признавали, что Магеннок может достичь подобного результата только благодаря тому, что обрабатывает почву на определенном участке острова и в определенное время? Это ведь чудо, и все вы без колебаний, неосознанно приняли его.

Стефан возразил:

– Мы приняли то, что видели своими глазами.

– Но вы приняли это как чудо, то есть как явление, которое Магеннок вызвал с помощью необычных, точнее, сверхъестественных средств. А вот я, прочитав об этом в письме господина д’Эржемона, я… как бы это точнее сказать… я насторожился. Я сразу же сопоставил эти громадные цветы с названием Цветущее Распятие. И тут же пришел к выводу: нет, Магеннок не чародей. Он просто расчистил вокруг распятия участок невозделанной земли, положил сверху слой перегноя, и у него зацвели необыкновенные цветы. Значит, внизу находится Божий Камень – тот самый, благодаря которому в Средние века там цвели такие же необыкновенные цветы, тот самый, который во времена друидов излечивал больных и придавал силы детям.