Книга Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов, страница 131 – Морис Леблан

Смутившись и покраснев, Вероника повторила:

– Но почему вы выбрали именно это имя?

– Мне показалось, что так будет удобнее Франсуа. Это фамилия Стефана, рядом с которым Франсуа еще долго жить. Можно говорить, что Стефан – родственник вашего покойного мужа, это объяснит вашу с ним близость. Таков мой план. Будьте уверены, он не таит в себе никаких опасностей. Когда человек оказывается перед лицом такой неразрешимой и тягостной ситуации, как ваша, приходится прибегать к не совсем обычным средствам и радикальным мерам – признаюсь, не очень-то законным. Я сделал это без зазрения совести, поскольку в моем распоряжении оказались средства, недоступные другим. Вы меня одобряете?

Вероника кивнула:

– Да, конечно.

Дон Луис привстал.

– Впрочем, – добавил он, – если какие-нибудь неудобства и возникнут, то будущее все уладит. Достаточно, к примеру, – с моей стороны не будет, надеюсь, нескромным намекнуть на чувства, питаемые Стефаном к матери Франсуа? – достаточно, если в один прекрасный день из здравого смысла, из признательности мать Франсуа решит отдать должное этим чувствам. Как в таком случае все упростится для Франсуа, если он уже будет носить фамилию Мару! Как легко тогда прошлое канет в вечность – и для окружающих, и для Франсуа: никто не сможет проникнуть в стертую из памяти тайну, ничто не будет напоминать о ней. Мне казалось, эта причина тоже довольно важна. Я счастлив видеть, что вы разделяете мое мнение.

Дон Луис поклонился Веронике и, исчерпав свои доводы и не подавая вида, что заметил смущение молодой женщины, вернулся к Франсуа и воскликнул:

– Вот теперь, малыш, я весь в твоем распоряжении! И раз ты хочешь, чтобы все было разъяснено, вернемся к Божьему Камню и бандиту, так страстно к нему стремившемуся. Да-да, к бандиту, – повторил дон Луис, решив, что теперь нет причин не говорить о Ворском со всей откровенностью. – Он – самый страшный из всех бандитов, встречавшихся мне до сих пор, поскольку верил в свою миссию. Короче, он был больной, безумный…

– Прежде всего, – отозвался Франсуа, – вот чего я не понимаю: вы прождали целую ночь, чтобы его схватить, а он вместе с сообщниками спал тем временем под Дольменом Фей.

– Прекрасно, малыш! – засмеявшись, воскликнул дон Луис. – Ты попал в самое слабое место! Ведь поступи я так, как ты предлагаешь, драма закончилась бы часов на двенадцать раньше. Да только вот удалось бы нам тебя освободить? Сказал бы бандит, где ты спрятан, или нет? Я не думаю. Чтобы у него развязался язык, нам нужно было «довести его до кипения». Нужно было его ошеломить, измучить беспокойством и страхом и с помощью тысячи доказательств внушить ему, что он проиграл окончательно и бесповоротно. Иначе он бы молчал, и нам, быть может, не удалось бы тебя отыскать. И потом, тогда у меня еще не было четкого плана, я не очень-то знал, как повести дело дальше, и лишь гораздо позже мне пришло в голову не подвергнуть его жестокой пытке – нет, на это я не способен, – а привязать к дереву, на котором он собирался умертвить твою мать. Я был в смущении, я колебался и в конце концов просто поддался желанию, к стыду своему, признаюсь, несколько детскому, дойти до конца пророчества, посмотреть, как наш миссионер поведет себя перед Старым Друидом; короче, мне захотелось поразвлечься. Что ж ты хочешь, все это было так мрачно, что, на мой взгляд, капелька веселья не повредила бы. И я посмеялся от души. В этом моя вина – признаю и прощу прощения.