Онлайн книга «Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов»
|
Внезапно Конрад схватил его за край мантии. – В чем дело, Конрад? – Посмотрите, кажется, он не шевелится. И действительно – впервые фигура неизвестного вырисовывалась во мраке довольно отчетливо, и среди листвы кустарника преследователи сумели даже различить его позу: чуть расставленные в стороны руки, согбенная спина, подогнутые скрещенные ноги. – Да он упал! – заключил Конрад. Ворский бросился вперед с криком: – Буду стрелять, негодяй! Ты у меня на мушке. Руки вверх, или стреляю! Фигура не шелохнулась. – Тем хуже для тебя! Если ты что-нибудь выкинешь, отправишься к праотцам. Считаю до трех! Подойдя метров на двадцать к незнакомцу, он принялся считать: – Раз… два… Ты готов, Конрад? Огонь! Пули одновременно вылетели из обоих револьверов. Раздался отчаянный крик. Фигура осела на землю. Мужчины кинулись вперед. – Попался, мерзавец! Будешь знать, как иметь дело с Ворским! Ах, негодяй, ну и заставил же ты меня побегать! Теперь твоя песенка спета! За несколько шагов до тела Ворский замедлил шаг, опасаясь какого-нибудь сюрприза. Неизвестный не шевелился, и, подойдя ближе, Ворский убедился, что тот лежит неподвижно, словно мертвец. Теперь можно было подскочить прямо к нему. Ворский так и поступил, шутливо бросив: – Удачная охота, Конрад! Давай-ка подберем дичь. Однако, наклонившись над добычей, они были чрезвычайно удивлены, ибо обнаружили, что она малоосязаема и состоит из одной лишь матерчатой накидки, внутри которой никого нет: ее владелец сбежал, бросив ее на колючий куст. Собака тоже исчезла. – Дьявол его раздери! – воскликнул Ворский. – Этот подонок нас надул! Но зачем, черт возьми? Излив свою ярость в свойственной ему глупейшей манере, он принялся было топтать кусок материи… но тут в голову ему пришла мысль: – Зачем? Проклятье! Ведь я сам только что говорил… Ловушка… Уловка, чтобы увести нас подальше от дамочки, а тем временем его друзья нападают на Отто. Ну и болван же я! Он бросился в темноту, и когда смог уже различить дольмен, окликнул: – Отто! Отто! – Стой! Кто идет? – испуганно отозвался Отто. – Это я… Не стреляй, черт! – Кто это – вы? – Да я, я, дуралей. – А кто же стрелял? – Ерунда… Ошибка… После расскажем… Дойдя до дуба, Ворский схватил фонарь и направил его на свою жертву. Женщина неподвижно лежала у подножия дерева, ее голова была все так же обернута материей. – Фу-ты! – выдохнул он. – Черт, как же я испугался! – Чего? – Да того, что ее у нас похитили! – Так ведь я же был здесь. – Ты, ты!.. Ты не смелее своего дружка, и если б они напали… – Я выстрелил бы, вы услышали бы сигнал. – Кто знает… Ну как, тут все было тихо? – Совершенно. – Дамочка не очень волновалась? – Сначала волновалась. Все жаловалась и стонала под своим капюшоном, так что я вышел из терпения. – Ну а потом? – Потом – дело недолгое: хватил кулаком, да и все! – Ах, мерзавец! – воскликнул Ворский. – Если ты ее убил, прощайся с жизнью! Он поспешно присел на корточки и приложил ухо к груди несчастной. – Нет, – через секунду вымолвил он. – Сердце еще бьется. Но биться ему осталось недолго. За дело, друзья. Через десять минут все должно быть кончено. Глава тринадцатая «Или́, Или́! лама́ савахфани?»[11] Приготовления были недолгими, и Ворский принял в них деятельное участие. Прислонив лестницу к стволу дерева, он одним концом веревки обвязал жертву, другой перекинул через ветку и, сидя на верхней ступеньке, объяснил сообщникам: |