Онлайн книга «Арсен Люпен и Остров Тридцати Гробов»
|
Продолжая посмеиваться, Ворский вышел из комнаты, и по донесшимся до нее нескольким фразам Вероника поняла, что Отто и Конрад ровным счетом ничего не знают. – Кто же все-таки эта женщина, которую вы настойчиво преследуете? – спросил Отто. – Не твое дело. – Но мы с Конрадом хотим, чтобы вы сообщили нам хоть что-нибудь. – Да зачем это вам? – Чтобы знать. – Вы с Конрадом – два дуралея, – отозвался Ворский. – Когда я взял вас на службу и помог бежать вместе со мной, я рассказал вам о своих планах столько, сколько считал возможным. Вы согласились на мои условия. Тем хуже для вас: теперь вам придется идти со мною до конца. – А если нет? – Тогда берегитесь! Изменников я не жалую. Прошло еще несколько часов. Вероника была убеждена, что теперь уже ничто не сможет избавить ее от развязки, которую она мысленно изо всех сил призывала. Она не желала вмешательства, о котором говорил Отто. В сущности, она о нем даже не думала. Сын ее был мертв, и она мечтала лишь об одном – как можно скорее последовать за ним, пусть даже пройдя через страшные мучения. Да и какое ей было дело до мучений? Силы тех, кто подвергается пыткам, имеют свой предел, и Вероника была так близка к этому пределу, что ее агония не должна была продлиться долго. Она принялась молиться. Ей снова вспомнилось прошлое, и совершенная когда-то в юности ошибка показалась страдалице причиной всех свалившихся на нее несчастий. Но наконец, усталая и изможденная, находясь в крайнем нервном напряжении, делавшем ее ко всему безучастной, она забылась сном. Вероника не проснулась даже тогда, когда вернулся Ворский. Ему пришлось ее растолкать. – Час близок, моя крошка. Молись. Тихо, чтобы не услышали приспешники, он принялся противным голосом шептать ей на ухо какие-то незначительные эпизоды из своего прошлого. Наконец он крикнул: – Для дела еще слишком светло! Отто, пойди поищи чего-нибудь в шкафу для провизии. Я хочу есть. Они сели за стол, но Ворский тут же вскочил: – Не смотри на меня, моя крошка. Ты меня смущаешь. Чего тебе надо? Когда я один, совесть у меня не очень-то чувствительна, но, когда такой взгляд, как твой, проникает в самую глубь естества, она начинает шевелиться. Закрой глазки, моя красавица. Он прикрыл глаза Веронике платком и завязал его на затылке. Но этого ему показалось мало, и он обернул ей голову тюлевой занавеской, которую сорвал с окна, а затем еще и обмотал ее вокруг шеи жертвы. Затем, удовлетворенный, он сел за стол и принялся пить и есть. Все трое сообщников говорили очень мало и ни словом ни упомянули ни о своих походах по острову, ни о дуэли. То, о чем они беседовали, не интересовало Веронику и не могло ее расшевелить, если б даже она прислушалась. Все сделалось ей чуждым. Слова достигали ее ушей, но она не понимала точного их значения. Она думала лишь о смерти. Когда стало смеркаться, Ворский заявил, что пора идти. – Значит, вы не изменили своего решения? – поинтересовался Отто несколько враждебным тоном. – Ни на йоту. А почему ты спрашиваешь? – Да так. Но все же… – Что – все же? – Ну, в общем, нам все это не очень-то нравится. – Да ну? И ты заметил это, милый мой, только теперь, после того как со смехом подвесил к деревьям сестер Аршиньа? – Тогда я был пьян. Вы заставили нас пить. – Ну так выпей, старина. Вот, кстати, бутылка коньяка. Налей в свою флягу и отстань от меня… Конрад, ты приготовил носилки? |