Книга Изогнутая петля, страница 79 – Джон Диксон Карр

– И что же вы намерены предпринять?

Прежде чем ответить, Эллиот опрокинул в себя полпинты пива.

– Есть, как я уже сказал, только один шанс, а именно подробное, по всей форме дознание. Большинство наших подозреваемых будут давать показания, и существует мизерная вероятность, что под присягой кто-нибудь да проговорится. Особо рассчитывать на это я бы, конечно, не стал, но такое уже случалось (помните дело сестры Уоддингтон?) и может случиться снова. Это последняя надежда полиции, когда уповать больше не на что.

– Но захочет ли коронер вас поддержать?

– Трудно сказать, – задумчиво сказал Эллиот. – По-видимому, этот малый, Барроуз, что-то задумал. Но выведать я у него ничего не смог. Во всяком случае, он был у коронера и они о чем-то беседовали. Коронер, насколько я могу судить, не питает особой симпатии к Барроузу, не слишком любил мнимого Джона Фарнли и считает, что это самоубийство. Но играть он будет по-честному. И уж конечно, все они дружным фронтом выступят против чужака, то есть вашего покорного слуги. Ирония в том, что сам Барроуз был бы рад доказать, что это именно убийство – ведь вердикт «самоубийство» в известном смысле обличает в его клиенте мошенника. Словом, будет разыграна веселенькая пьеса о пропавших наследниках и дерзких самозванцах, пьеса с заранее известной концовкой; после чего меня отзовут, а дело прекратят.

– Ну-ну, – попытался подбодрить его доктор Фелл. – А кстати, где сейчас кукла?

– Простите, сэр?

Эллиот очнулся от тягостных мыслей и посмотрел на доктора.

– Кукла? – переспросил он. – Я засунул ее обратно в чулан. Ей хорошенько досталось, и теперь она годится, пожалуй, только на лом. У меня была идея забрать ее на осмотр в мастерскую, но, боюсь, теперь механик уже вряд ли сможет разобраться в устройстве.

– Вот видите, – сказал доктор Фелл и со вздохом взял ночник, собираясь идти спать. – А вы еще спрашиваете, зачем убийца столкнул ее с лестницы.

Пейдж провел беспокойную ночь. Помимо дознания, завтра предстояло много других дел. Барроуз, к несчастью, был не столь ответственным человеком, как некогда его отец, и даже хлопоты по организации похорон легли на плечи Пейджа. Похоже, Барроуза всецело поглощали какие-то другие заботы, связанные с делом. Вдобавок Пейдж тревожился за Молли. Они оставили ее одну в огромном доме с очень нехорошей атмосферой, и даже прислуга, по слухам, грозилась вскоре уволиться в полном составе.

Такие мысли ворочались в его сонной голове, пока не взошло солнце. День был безоблачный и жаркий. Уже в девять часов дороги заполонил нескончаемый поток автомобилей. Пейдж никогда не видел в Маллингфорде столько машин. Огромная толпа репортеров и просто любопытствующих не оставляла сомнений: история наделала много шума далеко за пределами деревни. Пейдж разозлился. Не их это дело, в сердцах подумал он. Устроили, понимаешь, ярмарку – только каруселей и шатров с жареными сосисками недостает. Публика все прибывала и прибывала, стекаясь к «Быку и мяснику». Попадались и дамы. Местом проведения дознания был выбран гостиничный «зал для торжеств» – сооружение наподобие длинного сарая, где обычно проходили праздники сборщиков хмеля. От бликующих на солнце объективов фотокамер слепило глаза. Пес старого мистера Раунтри словно взбесился. Он погнался за кем-то по улице, ведущей к дому майора Чемберса, и потом все утро надрывался истошным лаем.