Книга Дело «Тысячи и одной ночи», страница 100 – Джон Диксон Карр

На лбу Пруэна выступила испарина. Он утер ее рукавом, прихлопывая, как будто наносил пудру пуховкой. Затем напряженно сглотнул.

– Но черт возьми, сэр, откуда мне было знать, кто такой этот тип? Смугловатый, с черной бородой, на носу какие-то желтоватые очки в роговой оправе, воротник торчком, стоит, значит, и ухмыляется мне. Та еще физиономия, с учетом того, что мы смотрели друг на друга через окошечко в двери, он припал к отверстию лицом. Я ему и говорю: «Ты кто такой?», а он мне странным таким, таким…

– Тоном?

– Да, сэр, тоном, если хотите. Его зубы были вровень с нижним краем окошечка. Господи боже, ну и картина! Дикая, если понимаете, о чем я. Я, говорит, из агентства «Брейнердс», дуралей, открывай. И вот прошибло меня это нехорошее чувство… но я ему поверил, понял, что ошибся насчет того первого. Когда я отворил дверь, он сказал мне все тем же странным голосом: «А где же мисс Уэйд?» – вот так и сказал. А я ему: «Она наверху с остальными, но это не важно. Тут находится человек, которого я принял за актера». Он прошел мимо меня. А потом говорит: «Наверху с остальными. Хорошо. Стой, где стоишь, – вот так и сказал, когда я попытался двинуться, – я хочу кое с кем встретиться». Мне было просто не совладать с ним! И прежде чем я успел хоть что-нибудь сказать или сделать, он засеменил вглубь зала в этом своем старинном цилиндре и с книгой в кожаной обложке под мышкой. А теперь внимательно следите за тем, что я дальше расскажу, сэр. Мне это прошлой ночью снилось. Не самый приятный сон, знаете ли, всю ночь виделась мне эта рожа, прижимающаяся к окошку… Однако же он пошел дальше, и вот, когда он поравнялся с той здоровенной черной повозкой, раздался шум. Кто-то как возьми да и зашипи, вот так: пс-с-с! – засвистел Пруэн сквозь зубы. – Пс-с-с! Так пытаешься привлечь чье-то внимание. Понимаете? Может, это было не слишком громко, но у нас тут звуки так и отлетают эхом от стен, так что он подпрыгнул как следует. Подпрыгнул и повернул голову налево, в сторону повозок. Кто-то там стоял и шипел на него: пс-с-с! Актеришка замер, секунду-другую стоял и пялился туда. И ничего не сказал. Он просто кивнул, шустро нырнул под повозку и скрылся в том направлении, где мне уже было ничего не разглядеть. Там кто-то стоял на дальнем конце той вереницы повозок, но мне ничего не было видно.

Я оборвал этот бенефис, поскольку в тот момент голос Пруэна был близок к тому, чтобы сорваться на визг.

– То есть, – сказал я, – с того места, где ты сидел, разглядеть другую сторону зала было невозможно?

– Сэр, да не сойти мне с этого места, если это было возможно! Выйдите да сядьте на мой стул и посмотрите сами. Вон там мой стул, вот он. Оттуда видны все двери по эту сторону повозок, а еще подвальная дверь в конце. А повозки стоят слева. Вот так! Там находится ряд колонн, а повозки выставлены между ними и левой стеной, они там стоят скорее для заполнения пустого пространства, между ними и стеной на другой стороне есть служебное помещение. Освещение, знаете ли, не то чтоб ослепительное, и эти повозки отбрасывают густую тень. Так вот, я уж было собрался сходить туда посмотреть, что там такое творится. Но вдруг понял, что мистер Маннеринг может явиться с минуты на минуту и мне никак нельзя оставлять пост у дверей, время ведь подходило… Видите ли, я не знал, что делать. Но я все равно немного прошел вперед и позвал: «Эй, там! Вы где? Что вы там делаете под повозками? Кто там?» И мне никто не ответил. Не сказать чтоб я прямо испугался, сэр; мне не было страшно вплоть до момента, когда инспектор обнаружил тело в повозке. Страх – это не про меня. Я был скорее раздражен. Знаете, когда ждете чего-то хорошего, а все идет наперекосяк. Как вдруг!..