Книга Дело «Тысячи и одной ночи», страница 125 – Джон Диксон Карр

– Да не смотрю я на тебя так, – обиженно произнес Батлер. Он достал платок и промокнул им лоб. – Если подумать, я определенно слышал, как она сказала что-то вроде: «От греха подальше отдам Сэму», – боже мой, да! Так и было! Но сейчас я впервые слышу, чтобы кто-нибудь упоминал об этом…

– Мы с Мириам это обсуждали, – сорвалась Харриет. – И раз уж мы согласились на откровенность… Что ж, вот она, откровенность.

– Ладно, и что, черт возьми, она с ним сделала? – спросил Батлер. – Отдала Сэму? Не видел, чтобы кинжал торчал у него из-под ремня. И не помню, когда я в последний раз видел эту проклятую штуку. Я только отчетливо помню, что кинжала определенно не было на ступеньке, когда мы с Сэмом тащили вниз гроб в одиннадцать часов, потому что я его искал. Ради всего святого, куда она его дела?

Тут я его прервал:

– Со слов мисс Кирктон, она его «положила» куда-то, и это все, что нам известно. Но да ладно, это может и подождать. У нее хорошее алиби, и это обстоятельство его не особенно портит. Перейдем к последнему акту представления… То, как вы обнаружили тело.

Все замолкли. Батлер впервые выглядел не просто слегка встревоженным, а так, словно не находил себе места.

– Ах да, – сказал он. – Это. Как вы уже знаете, мы с Сэмом вынесли гроб на лестницу ближе к одиннадцати. О чем они там трепались у дверей, я не слышал. Я мог думать только о том, что одиннадцать еще не пробило, Маннеринг еще не пришел и мы все еще могли бы провернуть этот фокус. И тут я вспомнил, что забыл дубинку наверху…

– Какую еще дубинку? Вы же постовым вырядились.

– Правда? – изумился он. – Ах да, она шла в комплекте с формой, и, кроме того, дубинка была совершенно необходима. Видите ли, я, как полицейский, был очень важным персонажем. Сами понимаете, наше представление нуждалось в какой-то концовке. И концовка предполагалась такая: представление не закончилось бы на том, как Сэм Бакстер навис бы над Маннерингом, угрожая ножом, это было бы слишком банально, независимо от того, напугали бы мы Маннеринга или нет. Нет, нет и еще раз нет. Если так, то это была бы скверная драматургия, а нам хотелось, чтобы этот розыгрыш запомнился на века. Как только Сэм налетел бы с ножом, Иллингворт наставил бы на остальных пистолет, а Харриет должна была с криками убежать сломя голову. Здесь уже мой выход. Иллингворт (чертов Пендерел в костюме) выстрелил бы в моем направлении. А я бы повалился на пол и раздавил капсулу с красными чернилами у себя под рубашкой, но меня просто так не возьмешь. Тогда он подошел бы ко мне, чтобы добить вторым выстрелом, а я треснул бы его дубинкой по запястью и выхватил бы оружие. Затем я взял бы на мушку и принца таифского Абу Обиада, и коварного Иллингворта. А они изрыгали бы проклятия, пока их вели в кабинет хранителя, где их впоследствии и заперли бы. Затем я, серьезно раненный, подначил бы Маннеринга взять у меня пистолет и сторожить этих отпетых злодеев. Тут он либо струсил бы, либо согласился. Если бы согласился, я бы сказал: «Хватит ли у вас отваги доставить их в Скотленд-Ярд?» А бесстрашный Маннеринг мне: «Да, пустите меня к ним!» И пока он, уверенный и безрассудный, держит пистолет наготове, я бы прохрипел: «Готовы?» – и распахнул дверь. С зубовным скрежетом он ввалился бы внутрь. А там – на одном краю стола лежат их парики да усы, на другом – вальяжно закинутые ноги, оба с удовольствием потягивают сигарный дым, а между Сэмом Бакстером и актером стоит початая бутылка виски. «Позвольте, – сказал бы я, поклонившись до земли, – представить вам доктора Уильяма Августуса Иллингворта и Абу Обидада, принца таифского».