Книга Дело «Тысячи и одной ночи», страница 123 – Джон Диксон Карр

– В этом есть доля правды, – заметил я. – Теперь давайте перейдем к вашей роли в этом деле, мистер Батлер. Может, обсудим и Рэймонда Пендерела.

И тут вся компания пришла в движение. Кирктон выбросила сигарету в камин и вжалась в спинку стула. Джерри Уэйд выудил из кармана губную гармошку.

– Мистер Батлер, до той пятницы вам доводилось слышать это имя – Рэймонд Пендерел?

– Нет, – уверенно ответил Батлер. – Более того, я его впервые услышал, когда инспектор Каррутерс упомянул о том, что обнаружил тело.

– Это вы звонили в агентство «Брейнердс», чтобы нанять актера, не так ли?

– Все так.

– И это вы встречались с Пендерелом в баре на Пикадилли в пятницу вечером, чтобы рассказать о том, какую роль ему предстоит играть, верно?

– Да, – подтвердил Батлер и вновь рассмеялся. – Вы одного не понимаете. Я им позвонил, объяснил, какие у нас требования, а они говорят: «Ох, на такой случай у нас как раз есть тот, кто вам нужен, мистер Пщ-пщ-пщ», – на имя я внимания не обратил, не думаю, что вообще расслышал его. Позвольте спросить, много ли на свете людей, которых вы встречали, так сказать, не по долгу службы, чьи имена вы способны вспомнить по требованию? Люди не запоминают имен без веской причины. Мне пробубнили в трубку имя какого-то человека, столь же абстрактного и неизвестного, как Х в задаче, с чего бы мне его запоминать? Это если считать, что я вообще его расслышал. И это чистая правда, суперинтендант, я не знал его имени. Я сказал: «Ладно, пусть приходит в бар „Калибан“ к двум часам пополудни и спросит там меня». Мы встретились. Мне его свинская физиономия еще тогда не понравилась. Но он показался мне подходящим. Когда же я спросил его имя, тот сказал: «О, не берите в голову, сегодня вечером меня будут звать Иллингворт». Его манеры были какими-то странными, он все время усмехался, словно злодей в мелодраме…

– Минуточку! Раз уж вы про него ничего не знали, с чего вам не понравилась его «свинская физиономия»? Теперь вы о нем что-нибудь знаете?

Батлер замер. Он обернулся к Джерри:

– Я так и знал, что надо было брать с собой того чертова адвоката.

– Это пустое, Ринк, – сказала Харриет, ее щеки просто пылали. – Он уже все знает. Дело в том, что он и про меня знает, и про то, что у Мириам с Пендерелом была интрижка.

Она слегка выделила голосом слово «интрижка». Теперь мы двигались в том неизбежном направлении, которое я наметил с самого начала. «Интрижка», к тому же таких масштабов, в этом деле была серьезным мотивом.

Ни к чему было упоминать ребенка, разве что возникла бы крайняя необходимость. Четко выговаривая слова, чтобы избежать недопонимания, я сказал следующее:

– Да, имела место интрижка. В ходе этой интрижки мисс Мириам стала любовницей Пендерела. И это все, что мне официально известно, и, если вы возьметесь за ум, все, что будет известно кому-либо еще.

В кабинете повисла тишина. Они были верными друзьями. У Харриет Кирктон на глаза навернулись слезы. Джерри Уэйд опустил голову, прижав ко рту губную гармошку.

– Это… – пробормотала Харриет. – Это… Ладно, – сдалась она на половине фразы. – Но что насчет вашего ужасного коронера?

– Найдете толкового человека, который подготовит показания и выступит от вашего лица в суде. Не теряйте головы и не сходите с ума. И все уладится. Но помните одно: мне не лгать. Спрошу вас в очередной раз. Кто-нибудь лгал о чем-то еще?