Книга Дело «Тысячи и одной ночи», страница 62 – Джон Диксон Карр

На секунду мне показалось, что я ухватил проблеск смысла в происходящем.

– Это потому, что вас ограбили, мистер Уэйд? – спросил я его. – Поэтому вы так возбуждены и встревожены? Если так, то могу вас понять. Лавка кузнеца Хассана в каком городе?

– Не важно, плевать на город, – несколько раздраженно заявил хозяин. – Смысл вот в чем: вы поняли, что я сказал? Вот и славно. Ладно, Сэм уже вас проверил, Сэм там изображает персидского шаха в шапке из мюзик-холла, вы с ним говорили перед тем, как зайти сюда, а Сэм только так болтает по-арабски. Таким образом, могу вас заверить со всей торжественностью, что у меня тут все чики-пики.

Сэр Герберт, я приложил все возможные усилия к тому, чтобы процитировать в точности тот нелепый словесный поток, который с жутковатой веселостью изливался из уст этого почтенного ученого. Это было как если бы ветхозаветный пророк ни с того ни с сего пустился плясать джигу. Все благоговение, которое я прежде испытывал, улетучилось, когда хозяин музея величественно поднялся из-за стола и, грохнув по нему кулаком, изрек следующее:

– Все в порядке, кроме одного! – проревел он. – Где ваши бакенбарды?

– Бакенбарды? – не веря своим ушам, произнес я.

– Да провались оно все сквозь землю, у вас должны быть бакенбарды! – крикнул он, теряя остатки терпения. – Ну какой, к черту, востоковед без бакенбардов? Боже ты мой, даже у старика из Британского музея они до колен висят. Положа руку на сердце, вам скажу, Лоутон^[9], мальчик мой, вы второго такого бобра только в Уипснейдском зоопарке и найдете.

– Н-но у меня нет бакенбардов.

– Да вижу я, – терпеливо согласился хозяин. – Об этом я вам и твержу. У вас должны быть бакенбарды. Вот… – вдохновенно добавил он, – вот, возьмите мои!

Сэр Герберт, через несколько минут я исцелился от своей слепоты в отношении того, что затевалось в этом зловещем месте. Тогда же, в параличе всяческих эмоциональных и интеллектуальных сил, я заметил только, что хозяин музея потянулся руками к своим щекам. Он пересек кабинет и отворил дверь, которая, как я впоследствии понял, вела в небольшую уборную, смежную с кабинетом. Перед зеркалом на полке над раковиной он аккуратно открепил от щек и челюсти бакенбарды, которые держались на какой-то жидкой клейкой субстанции.

– Сидите ровно, – сказал он, – я вам их прицеплю. Легко и просто размочим заново эту штуку, и вот у нас снова самые лучшие бакенбарды, какие только может предложить театральный костюмер; сам Шерлок Холмс от настоящих не отличит… Так, для справки, сам я бы ни в жизни такое не нацепил, и изначально я был против этой идеи. Как вы понимаете, я должен сыграть старика Джеффа собственной персоной… в сегодняшнем деле, ну, потому что я его копия. Но нет же, Ринки Батлеру вечно неймется, и на тот случай, если жертва заподозрит, что я как-то слишком молодо выгляжу, он настоял на том, чтобы превратить меня в этот зародыш Санта-Клауса. У меня чертовски хороший парик, а? Вот, у вас будут бакенбарды, а я оставлю себе усы. Вам усы и не понадобятся. Конечно-конечно, вы человек опытный, мне вас и предупреждать не следует, чтоб не вздумали улыбаться, когда дело дойдет до убийства. Вот, прилепим бакенбарды, пока остальные не спустились. Они тем временем гроб подготовят.

Я сидел, застыв от ужаса. Без тени стыда признаю, сэр. Лишь тогда весь смысл происходящего начал доходить до моего разума, и я осознал то, что мне следовало осознать намного раньше, поскольку в «Кинжале судьбы» была практически точь-в-точь такая же ситуация. Без всякого святотатства я со всей твердостью заявляю, что эта книга была ниспослана мне самим Провидением. Пока мне были неясны все специфические подробности этой их конспирации, но одно было совершенно точно: музеем завладели негодяи, которые воспользовались отсутствием мистера Уэйда, чтобы главарь их шайки мог притвориться им (а это, как я помню, излюбленная стратегия злокозненного доктора Кьянти). Планировалось не только ограбить музей, но и убить какого-то несчастного, которого они туда заманили; либо по причине, связанной с самой бандой (может, он их предал), либо же из-за ценностей, которые он носит при себе (например, алмазы или рубины). На секунду мне стало дурно от мысли, что этой несчастной жертвой должен стать я, а целью злоумышленников – мое первое калькуттское издание тысяча восемьсот четырнадцатого года, которое я прижимал к груди.