Книга Убийство в Атлантике, страница 30 – Джон Диксон Карр

И он открыл дверь. Макс был неисправимым неряхой, но стараниями стюарда, которого он никогда не видел за работой, все вещи были аккуратно разложены. Койка, застеленная свежим хрустящим бельем, расстелена на ночь. Над умывальником горела тусклая лампочка. Присев на край койки, Макс снял с плеча спасательный жилет и прислонил трость к шкафу. Затем приложил руки к ноющей голове. Койка так и манила. Не будет большой беды, если он просто приляжет на минутку-другую, чтобы расслабиться. И Мэтьюз прилег… Через тридцать секунд он уже спал.

– Да вы, как я посмотрю, держитесь молодцом! – произнес чей-то голос.

Макс проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Мэтьюз резко выпрямился, туман в голове рассеялся. Невероятное чувство свежести и благополучия накрыло Макса с головой. Ему даже не верилось, что такое возможно.

В каюте было светло, но при постоянном затемнении это никак не указывало на время суток. У постели Макса стоял и сердито на него поглядывал Лэтроп.

– Вот, – продолжил Лэтроп, – раз уж мы за это взялись, напишите ваше имя в верхней части карточки. Затем мы воспользуемся чернильным валиком и нанесем на карточку отпечатки вашего левого и правого большого пальца. Брат не хотел вас будить, но, если из-за всей этой истории мне суждено лишиться сна, я позабочусь, чтобы кто-нибудь составил мне компанию.

– Который час?

– Два часа ночи.

– Два часа? Камень с души свалился… Я боялся, что все проспал…

– Так-то лучше, не правда ли? – осведомился Лэтроп с небезосновательной горечью. – Мы только что закончили в каютах напротив. Споры, споры и снова споры, нытье, нытье и нытье. Вы должны радоваться, что вас это не коснулось. Не хочу никого обидеть, но среди всех упрямцев, которых я когда-либо видел, пальма первенства принадлежит вашему брату и его судовому врачу.

– Вы сняли отпечатки у всех?

– Не знаю. Старший стюард и третий помощник ушли три часа назад с другим валиком – забрали лучший. С тех пор мы их не видели. Они, вероятно, видят уже третий сон. Им было приказано дактилоскопировать тех, кто еще не спит, а прочих до утра не беспокоить. Вот с экипажем придется помучиться. Правда, для него мы придумали оправдание: капитан, дескать, только что получил приказ адмиралтейства откатать пальчики у всех перед высадкой в Англии. Зная британскую бюрократическую волокиту, они должны легко это проглотить.

Макс присел на край койки.

Способность трезво мыслить и самообладание вернулись к нему, как будто он вышел из-под действия наркотика или лихорадки.

– Мы с капитаном и доктором, – продолжил Лэтроп, ловко снимая отпечатки больших пальцев левой и правой руки Макса, после того как тот надписал карточку, – занимались этой работой втроем. Спорили. Разглядывали оттиски. Дактилоскопировали друг друга. На это ушли часы.

– Послушайте… Я должен извиниться.

– За что?

– За то, что заснул или отключился – называйте как хотите. Не знаю, что со мной приключилось. Даже не хочу думать, что сказал бы об этом психиатр.

Лэтроп бросил на него проницательный взгляд из-под темных бровей, контрастировавших с седой шевелюрой. Пронумеровав карточку, он убрал ее в конверт, который сунул в карман. Затем он навинтил колпачок на авторучку, положил чернильный валик на подставку и сел в плетеное кресло.