Онлайн книга «Ну а теперь – убийство!»
|
– Смотрите, – сказал толстяк. – Это просто бомба! Это изумительно! Это грандиозно! Это колоссально! Боже, это побьет все рекорды по кассовым сборам отсюда и до Саут-Бенда, штат Индиана. – Я рад это слышать, мистер Эронсон. – Боже, – сказал толстяк, – вы и половины не услышали. Вы видели вчера финальные кадры? – Нет, мистер Эронсон. – Ну так посмотрите. Окончание битвы при Ватерлоо, так? – Да, мистер Эронсон. – Герцог Веллингтон лежит раненый на походной кровати. Сэм Макфиггис уже и стихи сочинил для этой сцены. Начинаются так: «И грядущее стараясь взором убивать…» – «Проникать», мистер Эронсон. – То есть как «проникать»? – «Проникать», мистер Эронсон, а не «убивать». Боюсь, что мистер Макфиггис не является автором этих строк. Они из стихотворения Теннисона «Замок Локсли». Текст звучит так: И в грядущее стараясь взором проникать, Видел я любовь и братство, мир и благодать[39]. – Ну хорошо-хорошо, если вы настаиваете. Вот смотрите-ка, герцог Веллингтон, так? Крупный план и постепенное затемнение… Я считал, что это и есть финальные кадры. А вот и нет. Дальше следует выход из затемнения на общий план военно-морской верфи в Портсмуте. – На общий план чего, мистер Эронсон? – Ну я же говорю – военно-морской верфи в Портсмуте. Дальше крупный план Уинстона Черчилля в котелке и с сигарой. Все в просмотровом зале, понимаете, начинают ликовать, и аплодировать, и кричать… – Но мистер Эронсон… – Я вам говорю! Затем самые что ни на есть динамичные кадры. Линкоры в действии, крупные планы орудий, пикирующие бомбардировщики, лодки устанавливают мины в какой-то нелепой на вид бухте. Боже мой, это шедевр, ведь так? – Но мистер Эронсон… – И вот где-то на десятой минуте просмотра я наклоняюсь к Оукшотту Харрисону и говорю. «Слушай, – говорю, – просто гениально. Грандиозно! Колоссально! Но что-то как-то много всего. Может, что-нибудь вырезать?» А он: «Мистер Эронсон, не стану лукавить: я этих сцен не снимал». Я говорю: «Не снимал?» А он: «Мистер Эронсон, если уж совсем начистоту, я понятия не имею, откуда они взялись в картине». Представляете? – Да, мистер Эронсон. – И тут вдруг откуда ни возьмись врывается Том Хэкетт из «Альбион филмз» и начинает подпрыгивать и надрываться: «Вы своровали мою натуру! Верните мою натуру!» – А вы ее своровали, мистер Эронсон? – Боже сохрани! Но я уверен, что так оно и есть: это его натура. Воображаете себе? – Да, мистер Эронсон. – Может, кто-то что-то напутал? Как вы считаете? – Я считаю, что это вполне возможно, мистер Эронсон. – Ну тогда ладно. Знаете, у нас родилась идея: мы сами наснимаем чего-нибудь подобного и вставим в картину. И это будет просто загляденье! Хотя мне все же непонятно: каким образом эти кадры могли попасть в нашу картину? Как вы полагаете? – Теряюсь в догадках, мистер Эронсон. Вероятно, издержки кинопроизводства. Толстяк глубоко и радостно вздохнул. Луна была прекрасна и светла, грядущее – прекрасно и светло, и мир был прекрасен и светел. – О да! – воскликнул мистер Эронсон. – Вы попали не в бровь, а в глаз. Это издержки кинопроизводства. |