Книга Ну а теперь – убийство!, страница 100 – Джон Диксон Карр

Г. М. сделал паузу и взглянул на Тилли:

– Под каким именем он женился на вас, кстати? Мне его называли, когда я говорил по телефону с полицией Лос-Анджелеса в среду, но я что-то подзабыл.

Тилли не смогла удержать слез.

– Фриц фон Эльбе, – выпалила она, громко сморкаясь в платок. – Никаким бароном он не был. Он выдал себя за майора уланов – ну, вы знаете, это те ребята в смешных шапках.

– И?..

– И – он подделал один из моих чеков на пятнадцать тысяч долларов и испарился, – сердито сказала Тилли. – Вот так он и сумел… Не важно. – Она убрала носовой платок. – Однажды я говорила Биллу Картрайту, как я ненавижу самозванцев, а он и был самым настоящим самозванцем!

Г. М. кивнул.

– Очень подозрительным и значимым является и тот факт, – продолжил он, – что за два дня до того, как Тилли Парсонс – на этот раз настоящая – прибывает на студию «Пайнхэм», Гагерн падает в озеро и заболевает гриппом. Он и сам, знаете ли, откровенно признался мне, что якобы никогда не встречался с ней лицом к лицу. Однако я забегаю вперед. Во время происшествия с кислотой…

– А как насчет его алиби в этот момент? – встрял Билл.

– Вы имеете в виду, – произнес Г. М. с подобием дьявольской усмешки на губах, – когда он якобы говорил со мной по телефону?

– Да…

– Его алиби, – пожал плечами Г. М., – было очковтирательством. Этот малый просто олух, в равных долях состоящий из подлости и тщеславия. Он имел наглость позвонить мне, утверждая, что на часах десять минут шестого. Какое там! Любой, кто настолько самонадеян, что пытается провести человека, в кабинете которого прекрасно слышен бой часов Биг-Бена, лишь напрашивается на еще бóльшие неприятности, чем те, которые, я надеюсь, его ждут.

– На самом деле он говорил со мной незадолго до пяти. Но я решил, что для успокоения моей собственной души, – Г. М. откинулся на спинку стула, – я подыграю ему и посмотрю, что из этого выйдет. И тогда он посчитал, что готов действовать. Он оставил запись на информационной доске: «Передайте леди, которая вошла вместе с мистером Картрайтом…»

– Моим почерком, – рыкнула Тилли.

– Вашим почерком. Верно. Джо Коллинзу Гагерну казалось, что это гениальный ход: он собирался ослепить вас кислотой, а запись должна была быть оставлена вашим почерком. А потом? О! С большого расстояния, в рассеянном свете, как сквозь туман, что же он видит? Он видит – как ему кажется – двух своих жен, сидящих на раскладных стульях и ведущих милую беседу.

– Вы имеете в виду, – воскликнула Моника, – он видел меня и мисс Флёр?

– Он видел вас только со спины. Я хорошо помню, как вы сказали, что Фрэнсис Флёр бросила взгляд за вашу спину, а потом внезапно встала и, извинившись, ушла.

Билл Картрайт извиняться и уходить не стал. Однако он встал и заметался по кабинету так, будто исполнял танец ненависти и возмущения.

– Именем десяти тысяч андалусских дьяволов-искусителей! Именем Аваддона, ангела бездны! – неистовствовал Билл. – Именем не знаю кого еще!.. Значит, я даже в этом был прав? Он подал знак Ф. Ф. и отослал ее подальше под каким-то надуманным предлогом, для того чтобы его «другая жена» осталась в одиночестве.

– Спросите ее сами, сынок, – сказал Г. М.

Казалось, все это действо не трогает мисс Флёр в той же мере, что и Тилли, хотя время от времени в ее прекрасных глазах мелькал испуг.