Книга Ну а теперь – убийство!, страница 32 – Джон Диксон Карр

Он неуловимым жестом указал в сторону разбитого окна, откуда раздавался звук быстрых уверенных шагов.

В тусклом свете горелки, пламя которой дрожало от малейшего шороха, они увидели за подоконником верхнюю часть чьей-то головы: волосы, лоб, глаза и переносицу. Светло-голубые глаза, белки которых поблескивали в неярком свете, в упор смотрели на них.

– Мне показалось, что я слышал шум, – сообщил вновь прибывший. – Что-то случилось?

Картрайт фыркнул.

– Вы и правда услышали шум, – сказал он. – И еще какой. Простите меня. Это… кстати, как к вам обращаться? Мистер Гагерн? Герр Гагерн? Или барон фон Гагерн?

2

Увидев снаружи половину лица, вторая часть которого была «отрезана» подоконником на уровне переносицы, Моника отпрянула – не потому, что человек за окном внушал ей тревогу, а потому, что она его не знала. Его лицо казалось свежим и моложавым. Однако соломенного цвета волосы, разделенные на боковой пробор и гладко зачесанные на затылок, уже истончились и поседели на висках. На его лбу были заметны длинные неглубокие горизонтальные морщины. Его английский был не просто хорошим – он был безупречным, хоть и не беглым.

– Прошу вас, обращайтесь ко мне как хотите, – серьезно ответствовал он. – Но я предпочел бы, чтобы меня называли мистером Гагерном.

– Мистер Гагерн, это мисс Стэнтон.

Мужчина скосил глаза вбок, и послышался звук стукнувшихся друг о друга невидимых каблуков.

– Мисс Стэнтон только что обнаружила кислоту, – добавил Картрайт.

– Я не понимаю, о чем вы.

– Входите сюда – и поймете. Это тот же прием, что использовался в «Удовольствии врача». Кто-то заманил сюда мисс Стэнтон липовым сообщением, вылил кислоту в переговорную трубку и был таков. Если бы не счастливый случай, мисс Стэнтон сейчас бы с нами не разговаривала.

Цвет лица у Гагерна изменился. Потом он повернулся спиной к окну и крикнул:

– Сюда! Сюда!

В последние минуты во всем павильоне стало на удивление тихо. Не слышалось больше постоянного бряцания где-то на заднем плане, оно растворилось, как призрак. Хоть Гагерн и не кричал во все горло, его голос прокатился по павильону эхом, которое, казалось, способно снести деревянную кровлю павильона. Откуда-то издалека раздался шорох быстрых шагов.

Гагерн был, однако, не настолько лишен собственного достоинства, чтобы залезать в комнату через окно. Он обошел съемочную площадку кругом и приблизился к входной двери.

Картрайт ввел его в курс дела.

– Мне это не нравится, – проговорил Гагерн, качая головой.

– А вот мне это нравится, – процедил Картрайт сквозь зубы. – И даже очень. Вот таким я себе и представлял идеальный день.

– Нет. Я имею в виду, что это лишено всякого смысла. Вот что меня беспокоит.

– Мисс Стэнтон тоже пришла в некоторое волнение.

– Да. Простите меня, – серьезно сказал Гагерн.

Он повернулся к Монике, снова стукнул каблуками и улыбнулся. Вопреки ожиданиям улыбка у него оказалась весьма привлекательной: она зажглась внезапно и осветила лицо, скрадывая налет седины в его гладких светлых волосах, будто он сбросил десяток лет. Курт фон Гагерн был поджарым, среднего роста мужчиной, в синем джемпере и в рубашке для крикета с расстегнутой верхней пуговицей. Манеры выдавали в нем педанта. И все же Монике, тонко чувствовавшей настроение людей, показалось, что он в чем-то словно не до конца убежден и что с ним что-то не так. Он вскинул вверх ладони рук, затянутых в темные лайковые перчатки.