Книга Ну а теперь – убийство!, страница 75 – Джон Диксон Карр

– То есть они не…

– Нет, дорогая. Они никак не могут. Но что же вас так веселит? Я даже занервничала. Они наконец-то приняли решение по «Шпионам в открытом море». – Ее выразительные глаза, которые, однако, никогда не выражали всей истины, впервые переместились на Тилли. – А для вас это весьма хорошие новости.

– Вот как? – спросила Тилли. – И почему же?

Тилли все это время смотрела на нее с холодным спокойствием, за которым не могла укрыться неприязнь.

– Потому что теперь вы можете возвращаться в Америку, – сообщила мисс Флёр. – Полагаю, они все-таки решили придерживаться первоначального сценария. Вы ведь не станете по этому поводу переживать, верно?

Тилли вперила в нее злобный взгляд, которого Моника – может, и к лучшему – не заметила.

– Переживать? – повторила Тилли. – Я? Ну что вы! Конечно нет. Мне ведь уже заплатили – чего мне переживать? – Ее лицо раскраснелось. – Если вам требуются мои услуги – пожалуйста. Если нет – удачи и до новых встреч!

– Я знала, что вы правильно все поймете. – Глаза в обрамлении длинных ресниц, приковавшие внимание Моники, снова переместились на нее, но прежде она смерила Тилли долгим, изучающим взглядом. – Это прекрасная новость, – продолжила мисс Флёр, – поскольку теперь мы закончим с картиной в течение нескольких дней. А потом – если Том Хэкетт будет придерживаться производственного графика – я смогу сыграть Еву Д’Обрэй в «Желании». И это замечательно, верно?

– Чур меня! – проворчала себе под нос Тилли.

– Мне так нравится эта роль… Вы знали, мисс Парсонс, что Моника написала ее специально для меня?

– Мое имя Тилли. Христа ради, не называйте меня «мисс Парсонс». Я этого терпеть не могу.

– Ну, если вы настаиваете: Тилли. Но знали ли вы, что Моника написала эту роль для меня? Настоящая femme fatale^[31], и, судя по всему, это как раз я и есть.

– Вы хотите сказать, что в вас это есть, – огрызнулась Тилли. – Но к чему выставлять это все время напоказ? Зачем… – Она осеклась, сглотнула и провела подрагивающей рукой по лбу. – Простите. Забудем об этом. Я просто перенервничала. Что значит femme fatale?

Мисс Флёр состроила гримаску.

– Это такая женщина, какой я, боюсь, никогда не буду, – улыбнулась она с таким видом, от которого Монику передернуло. Писать воображаемую биографию персонажа – это прекрасно. Но когда его прототип садится и читает эту биографию, набранную черным шрифтом на белой бумаге, автор может попасть в весьма неловкую ситуацию.

– Знаете, дорогая, – продолжала мисс Флёр несколько изменившимся тоном, – я перечитала ваше произведение, после того как мы познакомились. Не сомневаюсь, что вы простите меня за вопрос, но меня гложет любопытство. Явилось ли это все плодом вашего воображения? Вы выглядите совсем юной, понимаете ли, да и вообще… Скажите – только между нами: действительно ли вы когда-либо…

– О боже, да, – сказала Моника. – Тысячи раз, – добавила она невольно.

– Правда?

– О боже, да.

– Но где?

– Дома, конечно, – сказала Моника.

Тот факт, что фотография каноника Стэнтона не выпрыгнула в этот момент из выдвижного ящика стола Моники, можно объяснить скорее неумолимостью закона всемирного тяготения, чем ущербом, нанесенным отвлеченной истине.

Однако Моника была сама не своя: как бы ей ни импонировала мисс Флёр, ей хотелось, чтобы последняя ушла. Ее разум был без остатка занят анонимными письмами. И все же, как это ни удивительно, казалось, что Фрэнсис Флёр испытывает не меньшее беспокойство, чем Моника. Нога мисс Флёр в изящной туфельке тихо застучала по полу. Она продолжала поглядывать на часы у себя на запястье.