Книга Ну а теперь – убийство!, страница 72 – Джон Диксон Карр

Ну вот и все. Скоро ты увидишь меня во плоти, ясноглазка. Как же ты удивишься!

Некоторое время Моника стояла неподвижно. Ее щеки пылали, а сердце стало отбивать медленный и тяжелый ритм.

– Тилли! – позвала она.

Ответа не было.

– Тилли! – прокричала Моника.

Все еще сжимая под мышкой сумочку, она приблизилась к двери в соседний кабинет, постучалась и открыла ее. Кабинет был пуст, но Тилли наверняка находилась где-то поблизости.

Из полуоткрытой двери в гардеробную в дальнем правом углу кабинета Тилли слышалось шипение и бульканье: Тилли, как всегда, поставила воду на огонь, чтобы заварить энную порцию кофе. И как всегда, забыла об этом: это случалось в среднем пять-шесть раз в день, пока более густое, чем обычно, облако едкого пара не предупреждало Тилли о том, что дно кофейника горит.

Моника вошла в гардеробную и выключила конфорку. Дно кофейника не прожглось, но на раскаленном добела металле образовался порошкообразный налет. Выглядело это весьма скверно.

– Тилли! – крикнула Моника, отгоняя клубы пара.

Она обожгла пальцы о кофейник и с раздражением оттолкнула его. На стене над конфоркой имелась створка, исполнявшая роль окошка для подачи блюд в те времена, когда Старое здание еще было господским домом. Монике почудилось, что она услышала за ней шаги. Она отодвинула створку и выглянула в люк, но не увидела ничего, кроме коридора, в котором сгущалась темнота.

Моника вышла из гардеробной. Это необходимо прекратить. Она должна подняться этажом выше прямиком в кабинет мистера Хэкетта и, если он до сих пор на месте, извиниться. Это необходимо прекратить. Проходя мимо стола Тилли посередине кабинета, она натолкнулась на напольную пепельницу, преграждавшую ей путь. Пепельницу развернуло, она накренилась, и стеклянная чаша со звяканьем слетела с нее. Моника едва успела ее подхватить, и в этот момент сердце чуть не выскочило у нее из груди.

Она смотрела вниз, на выдвинутый наполовину ящик стола Тилли. Вернув пепельницу в исходное положение, она сначала быстро огляделась, а потом полностью выдвинула ящик. В нем находились помятые листы машинописного текста с пометками и исправлениями, вписанными синим карандашом. Одна рукописная строчка изгибалась дугой и бежала по полям листа.

Моника пристально вглядывалась в лист, а потом, не выпуская его из рук, метнулась в свой кабинет. Бросив сумочку на стол, она положила лист на пишущую машинку и приблизила к нему анонимное письмо.

Почерк был идентичным.

Почерк Тилли.

В полном оцепенении Моника тихо отодвинула стул и опустилась на него. Она чувствовала, что должна что-то делать, как-то действовать, чтобы противостоять надвигающемуся кошмару. Пытаясь обуздать свои мысли, она действовала механически: открыв сумочку и нащупав в ней носовой платок, она скользнула пальцами по целлофановой обертке пачки сигарет, купленной на станции.

Затем ее взгляд упал на стоявшую возле пишущей машинки красную кожаную шкатулку для швейных принадлежностей, в которой она держала сигареты. Моника открыла ее. Шкатулка была пуста, и она перевернула ее вверх дном, чтобы вытряхнуть из нее частички табака. Разорвав целлофановую обертку на пачке, она высыпала пятьдесят сигарет марки «Плэйерз» в шкатулку и, ощущая покалывание в пальцах, стала распределять их ровными рядами.