Онлайн книга «Ну а теперь – убийство!»
|
3 Теперь часы отсчитывали время, оставшееся до убийства. Изобретательный план, складывавшийся в течение нескольких недель, словно мозаика, каждый фрагмент которой вставал на свое место, по мере того как проходили дни, был готов. Оставалось лишь щелкнуть выключателем, что и должно было произойти через несколько минут. Моника об этом, конечно, не подозревала. Она никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем сидя в своем кабинете в компании здоровяка О’Брайена – усатого военного в отставке, который напоминал ей посыльного из Военного министерства, – расположившегося на кушетке и погруженного в чтение газеты. Было двадцать пять минут восьмого. Моника все ждала. Уже давно стихли невнятные голоса за стенкой, где Тилли беседовала с Хэкеттом и Фиском. Последние покинули ее кабинет, пересмеиваясь. Не успели они уйти, как Тилли распахнула дверь: – Голубушка… Экс-ефрейтор О’Брайен громко кашлянул и поерзал на кушетке, шурша газетой. – Я смотрю, мисс, – сказал он, не поднимая глаз, – тут в газете написано, что старый фриц… Тилли взглянула на него, а потом на Монику. – Голубушка, – повторила она, – не зайдете на минутку ко мне? – Если у вас есть что сказать, Тилли, не могли бы вы сказать это здесь? – Не могла бы. – Почему? – Потому что нет. Ох, голубушка, не будьте такой размазней! Прекращайте эти глупости и зайдите ко мне! – Не зайду, если вы будете так со мной говорить, Тилли. Глаза Тилли чуть не вылезли из орбит. – Вы зайдете ко мне или нет? – Нет, не зайду. Дверь захлопнулась с таким треском, что Моника вздрогнула. Вопреки здравому смыслу Моника почувствовала беспокойство – не за себя, а за Билла Картрайта. Хотя передвижение на автомобиле в вечернее время в условиях отключения электричества было затруднено, к этому времени ему пора бы уже было находиться в студии. А вдруг он попал в аварию? Вдруг произошло столкновение и он ударился головой о стекло? И зачем ему вообще понадобилось брать такси, когда с тем же успехом можно было доехать и на поезде? Ему не следует так разбрасываться деньгами. И все же именно поэтому Моника не могла не проникнуться к нему еще более сильными чувствами: она ощутила искорку радости оттого, что Билл, каким бы он ни был, не являлся скрягой… Она обращалась с ним плохо – это следовало признать. Перед ее внутренним взором вставали все те сцены, когда он проявлял недюжинное терпение и улыбался ей, в то время как она вела себя как невоспитанная школьница. Она совсем не хотела так себя вести. На самом деле она такой не была; если б она только могла ему это доказать. Минуты текли одна за другой. За стенкой что-то бурчала Тилли, а потом послышался цокот ее пишущей машинки. Яркий свет слепил Монику. Она обернула лампочку листом бумаги, как абажуром. В полосе света сиял красной кожей портсигар. Моника протянула руку, чтобы достать из него сигарету, но решила повременить. Да, она влюбилась в него. И в этом все дело. Чувство это было странным – смесь радостного возбуждения и покорности. Оно было совсем не похоже на чувства, которые она приписывала в книге Еве Д’Обрэй, и в то же время не совсем чуждо им. Только бы он оказался здесь, и тогда она так ему и скажет. Ну, если и не скажет, то, несомненно, намекнет… Краем уха она уловила звук шагов, приближающихся по гравийной дорожке к Старому зданию. |