Книга Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса, страница 108 – Артур Конан Дойл

– Меня тоже.

– Но ведь это было очевидно. Потом меня очень заинтересовали ее ботинки: похожие, но из разных пар. Один носок был с отделкой, другой простой. Один застегнут на две нижние пуговицы из пяти, другой – на первую, третью и пятую. Так вот, когда вы видите, что молодая леди, в остальном одетая аккуратно, вышла из дома в непарных, полурасстегнутых ботинках, ничего не стоит сделать вывод, что она торопилась.

– Что еще? – спросил я, сгорая от любопытства. Меня всегда увлекала виртуозная работа ума моего друга.

– Я заметил мимоходом, что она до выхода из дома, но уже в уличной одежде, писала записку. Вы обратили внимание на ее правую перчатку, проношенную на указательном пальце, но, очевидно, пропустили фиолетовые чернильные пятна на перчатке и на пальце. Она писала в спешке и слишком глубоко макала перо. Случилось это сегодня утром, иначе пятно успело бы поблекнуть. Все это занимательно, хотя и элементарно. Однако, Ватсон, вернемся к делу. Не будете ли вы так добры прочитать мне описание мистера Хосмера Эйнджела, данное в объявлении?

Я взял газетную вырезку и поднес к свету. Там говорилось:

«Утром 14-го числа пропал джентльмен по имени Хосмер Эйнджел. Рост около пяти футов семи дюймов, телосложение плотное, цвет лица желтоватый, волосы черные, на макушке небольшая лысина, густые черные бакенбарды и усы; носит темные очки, говорит немного невнятно. Когда его видели в последний раз, был одет в черный сюртук с шелковой отделкой, черный жилет с альбертовой часовой цепочкой, серые брюки из твида „харрис“, коричневые гетры, штиблеты с резинкой. Насколько известно, состоял на службе в конторе на Леднхолл-стрит. Тому, кто сообщит…» и т. д., и т. д.

– Достаточно, – остановил меня Холмс. – Что до писем, – продолжал он, просматривая листки, – они ничем не примечательны. Никаких зацепок, позволяющих судить о мистере Эйнджеле, разве что единственная цитата из Бальзака. Впрочем, одна особенность имеется, и вам она, конечно, бросилась в глаза.

– Письма напечатаны на машинке.

– Не только письма, но и подпись. Вот оно, четкое маленькое «Хосмер Эйнджел» в самом низу. Дата, как видите, есть, но адрес отсутствует, только «Леднхолл-стрит», чего, конечно, маловато. Эта подпись о многом говорит – собственно, обо всем.

– О чем же?

– Дорогой мой, неужели вы не видите, насколько это ценное свидетельство?

– Единственно могу предположить, что он желал оставить за собой возможность отречься от своей подписи, если будет вчинен иск о нарушении брачного обязательства.

– Нет, речь не об этом. Как бы то ни было, я напишу два письма, и дело будет улажено. Первое я адресую одной фирме в Сити, второе – отчиму девушки, мистеру Уиндибэнку, с вопросом, не сможет ли он посетить нас завтра в шесть вечера. Нам в любом случае следует вести переговоры с мужской частью семейства. Но пока не придут ответы на письма, доктор, мы ничего предпринять не можем, так что отложим нашу проблему в сторону и подождем.

Я убеждался неоднократно, что мой друг способен проницательно мыслить и необычайно энергично действовать, а потому не усомнился: если сейчас, расследуя это загадочное дело, он столь спокоен и беззаботен, у него имеются для этого серьезные основания. Лишь однажды, в случае с королем Богемии и фотографией Ирэн Адлер, я стал свидетелем его провала, но зловещая история со «Знаком четырех» и необычайные обстоятельства, связанные с «Этюдом в багровых тонах», доказывали, что едва ли найдется такое запутанное дело, которое он не сумел бы раскрыть.