Онлайн книга «Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса»
|
– Пожалуйста, не упустите ни единой подробности, – попросил он. – Мне это не составит труда, ведь в моей памяти прочно отпечаталось все, что произошло в ту ужасную ночь. Как я уже говорила, дом очень старый, и сейчас заселено только одно крыло. Спальни в нем расположены на первом этаже, гостиные находятся в центре. Из спален первую занимает доктор Ройлотт, вторая принадлежала моей сестре, третья – мне. Между собой они не сообщаются, но все выходят в общий коридор. Я понятно описываю? – Вполне. – Окна всех трех комнат смотрят на лужайку. В ту роковую ночь доктор Ройлотт рано удалился к себе, хотя мы знали, что в постель он не лег: сестру беспокоил запах крепких индийских сигар, которые он обыкновенно курит. Поэтому она перешла в мою комнату, и мы принялись обсуждать предстоящее венчание. В одиннадцать Джулия встала, чтобы вернуться к себе, но в дверях обернулась. «Скажи, Хелен, тебе не случалось слышать среди ночи свист?» – спросила она. «Нет». «А не может быть такого, чтобы ты свистела во сне?» «Конечно нет. Почему ты спрашиваешь?» «Потому что в последние ночи, часа в три, мне ясно слышится негромкий свист. Я сплю чутко и оттого просыпаюсь. Откуда свист доносится, сказать не могу, – может, из соседней комнаты, может, с лужайки. Я подумала, не слышала ли ты». «Нет. Должно быть, это окаянные цыгане в роще». «Похоже на то. Но если бы шумели за окном, ты бы слышала». «У меня сон глубже твоего». «Ну, это не важно». Джулия улыбнулась, закрыла дверь, и вскоре я услышала, как она поворачивает ключ в замочной скважине. – Вот как? Вы всегда запираетесь на ночь? – Всегда. – Почему? – Кажется, я говорила, что у доктора живут гепард и павиан. Если не запираться, как чувствовать себя в безопасности? – Разумеется. Прошу, продолжайте. – В ту ночь я не могла уснуть. Меня донимали дурные предчувствия. Мы с сестрой, как я упоминала, были близнецами, а вы понимаете, насколько тонкие нити связывают родные души. Ночь выдалась бурная. За окном завывал ветер, в окно хлестали струи дождя. Внезапно за шумом непогоды послышался отчаянный женский крик. Я узнала голос сестры. Я вскочила с постели, накинула на плечи шаль и выскочила в коридор. Когда я открывала свою дверь, мне почудился тихий свист, как тот, что описывала сестра. Затем – лязг, словно упало что-то металлическое. В коридоре я увидела, что дверь сестры открыта и тихонько покачивается на петлях. Я уставилась на нее в ужасе, не зная, чего ожидать. При свете коридорной лампы в проеме появилась сестра: белое от страха лицо, простертые в мольбе руки, шаткий, как у пьяной, шаг. Я подбежала и обняла ее, но тут у сестры подогнулись колени, и она рухнула на пол. Она корчилась, словно от невыносимой муки, ноги и руки отчаянно тряслись. Сперва мне показалось, что Джулия меня не узнает, но когда я над ней склонилась, она закричала (никогда не забуду этот голос): «Боже мой, Хелен! Лента! Пестрая лента!» Она пыталась что-то добавить, указывала пальцем в сторону комнаты доктора, но снова забилась в конвульсиях и замолкла. Я побежала по коридору, громко позвала отчима – он, одетый в халат, уже спешил к нам. Когда доктор Ройлотт подбежал, сестра лежала без сознания. Он стал лить ей в горло бренди, послал в деревню за медицинской помощью, но все было бесполезно; Джулия все больше слабела и, не приходя в сознание, умерла. Вот такой жуткий конец постиг мою любимую сестру. |