Книга Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса, страница 61 – Артур Конан Дойл

Так следовали день за днем, и неизменно Феррьер убеждался, что невидимые недруги продолжают счет, помещая на видных местах сообщения, сколько дней осталось от дарованного ему месяца. Надписи появлялись то на стене, то на полу, а иной раз на бумаге, прикрепленной к садовой калитке или ограде. Джон Феррьер, как ни сторожил, не смог доискаться, откуда берутся эти ежедневные напоминания. При виде их на него нападал почти что суеверный ужас. Он исхудал, поминутно вздрагивал, смотрел тревожно, как загнанный зверь. У него осталась в жизни одна надежда – на юного охотника из Невады, который должен был вот-вот приехать.

Надпись «двадцать» сменилась «пятнадцатью», потом «десятью» – вестей об отсутствующем не поступало. Числа стремились к нулю, Джефферсон Хоуп не давал о себе знать. Проскачет ли по дороге одинокий всадник, прикрикнет ли возчик на свою упряжку – старый фермер спешил к калитке, надеясь, что дождался наконец помощи. Но минуло «пять», потом «четыре», «три», и Феррьер отчаялся, поняв, что бежать не удастся. Один, плохо зная горы вокруг поселения, он был бессилен. Дороги с оживленным движением мормоны держали под строгим контролем; чтобы передвигаться по ним, нужен был наказ Совета. Куда ни поверни, спасения не было. И все же старик не потерял решимости скорее расстаться с жизнью, чем дать согласие на то, что считал бесчестьем для своей дочери.

Однажды вечером он в одиночестве размышлял о своих горестях и тщетно пытался найти выход. Утром на стене дома появилась цифра 2, завтрашний день должен был стать последним днем отсрочки. Что случится тогда? В воображении Феррьера теснились смутные, но страшные образы. А его дочь – что станется с нею, когда его не будет? Неужели нет способа вырваться из невидимой сети, которая их накрыла? Сознавая свое бессилие, Феррьер уронил голову на стол и зарыдал.

Но что это? Тишину нарушили какие-то негромкие скребущие звуки – среди ночного безмолвия их было отчетливо слышно. Кто-то царапался во входную дверь. Феррьер прокрался в прихожую и прислушался. Ненадолго звук стих, а потом потихоньку возобновился. Кто-то явно постукивал в дверную панель. Кто это: полночный убийца, явившийся исполнить смертоносный приказ тайного трибунала? Или агент, которому поручено возвестить надписью о наступлении последнего дня? Джон Феррьер чувствовал, что лучше быть убитым на месте, чем выносить неизвестность, от которой замирает сердце и леденеет в жилах кровь. Шагнув к двери, он дернул засов и распахнул створку.

Снаружи стояла полная тишина. Ночь была ясная, в небе ярко сияли звезды. Перед фермером лежал палисадник, огороженный забором и калиткой, но ни там, ни на дороге никого не было видно. Со вздохом облегчения Феррьер огляделся по сторонам, а потом невзначай опустил глаза. К его изумлению, рядом с ним лицом вниз лежал человек, раскинув руки и ноги.

Зрелище это так потрясло Феррьера, что он прислонился к стене и обхватил себе горло, сдерживая крик. Первой его мыслью было, что незнакомец ранен или умирает, но тот зашевелился и быстро, бесшумно, как змея, прополз в прихожую. В доме человек вскочил на ноги, захлопнул дверь и обратил к пораженному фермеру свое яростное, решительное лицо. Это был Джефферсон Хоуп.

– Боже правый! – выдохнул Джон Феррьер. – Как ты меня напугал! Почему ты так прокрался?