Книга Этюд в багровых тонах. Приключения Шерлока Холмса, страница 97 – Артур Конан Дойл

– Спасибо, – отозвался Холмс. – Я только хотел спросить, как добраться до Стрэнда.

– Третий поворот направо, четвертый налево, – тотчас же выпалил помощник и закрыл дверь.

– Сообразительный малый, – заметил Холмс, когда мы зашагали прочь. – По сообразительности я поставил бы его на четвертое место в Лондоне, а по дерзости пожалуй что и на третье. Мне уже доводилось о нем слышать.

– Очевидно, помощник мистера Уилсона имеет самое прямое отношение к этой загадочной истории с Союзом рыжих. Я понимаю: вы справились о дороге лишь затем, чтобы на него посмотреть.

– Не на него.

– А на что же?

– На колени его брюк.

– И что вы увидели?

– То, что и ожидал.

– А зачем вы стучали по тротуару?

– Дорогой доктор, сейчас время наблюдений, а не разговоров. Мы шпионы в стане врага. О Сакс-Кобург-Сквер нам кое-что известно. Теперь надо узнать, что находится по ту сторону.

Улица, на которой мы очутились, свернув с тихой Сакс-Кобург-Сквер, была столь же несхожа с ней, как лицевая сторона картины с оборотной. Это была одна из главных артерий, по которой транспорт стремится на север и запад от Сити. Дорогу в обоих направлениях захлестывал бесконечный поток товаров, на тротуарах роились черные толпы пешеходов. Глядя на дорогие магазины и солидные конторы, трудно было поверить, что они находятся в тесном соседстве с забытой Богом и людьми площадью, которую мы только что покинули.

– Ну-ка посмотрим, – сказал Холмс, остановившись на углу и оглядывая улицу. – Мне бы хотелось запомнить, в каком порядке стоят дома. Это одно из моих увлечений – точное знание Лондона. Вот табачная лавка Мортимера, вот газетная лавочка, Кобургское отделение «Банка Сити и пригородов», вегетарианский ресторан и каретный склад Макфарлана. Далее начинается другой квартал. Что ж, доктор, дело сделано, настал час потехи. Сэндвич, чашка кофе, а затем – в скрипичную страну, где все прекрасно, тонко и гармонично и где ни один рыжий клиент не станет досаждать нам своими загадками.

Мой друг был страстным любителем музыки, очень способным исполнителем и притом незаурядным сочинителем. Весь вечер он сидел в партере бесконечно счастливый, легонько помахивая в такт музыке длинными тонкими пальцами. Тихая улыбка и томный взгляд делали его совсем не похожим на Холмса-ищейку, Холмса-сыщика – безжалостного, проницательного и умелого. В его необычном характере уживались, поочередно сменяя одна другую, две натуры, и мне представлялось, что точность и рациональность мысли бывали реакцией на поэтическое, задумчивое настроение, временами им овладевавшее. От полной расслабленности он легко переходил к энергичным действиям, и я знал из опыта, что как раз после долгого безделья в кресле со скрипкой или старопечатной книгой в руках он проявлял в полной мере грозную мощь своего ума. Именно в таких случаях на него находил вдруг охотничий азарт, мысль взмывала до степени интуиции, так что не знакомые с его методами наблюдатели смотрели на него как на мудреца, владеющего знаниями, недоступными прочим смертным. Глядя, как он тем вечером упивался музыкой в Сент-Джеймс-Холле, я понимал, что для тех, на кого он открыл охоту, близится поистине грозный час.

– Как я понимаю, доктор, вам теперь хочется домой, – заметил Холмс, когда мы вышли на улицу.