Книга Окно Иуды, страница 88 – Джон Диксон Карр

На улице Эвелин схватила Г. М. за руку.

– Вы, по крайней мере, можете ответить на один вопрос? – произнесла она сквозь зубы. – Небольшой вопрос, о котором я не подумала раньше…

– Так-так. Что за вопрос? – поинтересовался Г. М.

– Какой формы окно Иуды?

– Квадратное, – быстро ответил Г. М. – Осторожно, ступенька.

– …Только правду и ничего, кроме правды?

– Ага, – ответил свидетель.

Он не жевал жвачку, однако его подвижный рот и частые щелчки языком, которыми он сопровождал свои ответы, наводили на мысль, что он усердно этим занят. У него было узкое лицо, на котором сменяли друг друга простодушие и вызов, очень худая шея и копна волос цвета лакрицы. Желая подчеркнуть особенно важную мысль, он дергал головой в сторону, будто перебрасывал во рту невидимую жвачку, не отводя при этом серьезного взгляда от собеседника. Тенденция обращаться ко всем в зале, кроме Г. М., «ваша честь» выдавала, возможно, благоговейный трепет или же повадки юного коммуниста, заметные также в сурово поджатых губах и вызывающем галстуке с изображением серпа и молота.

Г. М. приступил к допросу.

– Ваше полное имя Гораций Карлайл Грэбелл и вы проживаете в доме номер восемьдесят пять по Бенджамин-стрит в Патни?^[34]

– Точно, – согласился свидетель вызывающим голосом, обводя взглядом зал суда.

– Раньше вы работали в многоквартирном доме «Комнаты Дорси» на Дьюк-стрит, где проживал обвиняемый?

– Точно.

– Чем вы там занимались?

– Я был экстра-уборщиком.

– Каковы обязанности экстра-уборщика?

– Он вычищает разный мусор, который не по душе горничным. Жильцы вытряхивают пепельницы в корзины, разбрасывают где ни попадя старые бритвы и так далее – все это работа для экстра-уборщиков. Особенная нужда в них после вечеринок.

– Вы работали в доме примерно третьего января этого года?

– Точно в тот день, – поправил его Гораций Карлайл Грэбелл, дернув головой. – Точно в тот день я находился на работе.

– Хорошо. Вы были знакомы с покойным, мистером Хьюмом?

– Не имел чести быть представленным…

– Просто отвечайте на вопрос, – резко перебил его судья.

– Конечно, ваша честь, – быстро ответил свидетель, усердно двигая челюстью; его верхняя губа приподнялась, обнажив ряд зубов. – Я лишь хотел сказать, что однажды его встретил, и мы отлично поладили. Он дал мне десять фунтов, чтобы я никому не сказал, что он вор.

Уже неоднократно на этом процессе судебный стенографист имел полное право отпечатать слово «сенсация» в своем отчете. Сообщение Грэбелла, строго говоря, нельзя было назвать таковым, поскольку никто не понял, что он имеет в виду, однако сказанные будничным тоном его слова прозвучали очень весомо. Судья медленно снял очки и сложил на столе, внимательно глядя на свидетеля.

– Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? – спросил он.

– Еще как, ваша честь.

– Я лишь хотел убедиться. Продолжайте, сэр Генри.

– Мы попытаемся это установить, ваша честь, – прогрохотал Г. М. – Итак. Откуда вы могли знать покойного в лицо?

– Раньше я работал в другом месте – неподалеку. Каждое субботнее утро должен был относить кожаную сумку с недельной выручкой в Банке столицы и округов. Я служил кем-то вроде охранника, понимаете, сопровождал человека с сумкой, хотя надобности особой не было. Покойный, он-то ничего такого не делал, я имею в виду, не принимал деньги за конторкой или еще чего. Он лишь выходил из маленькой дверцы в дальнем углу и стоял, сложив руки за спиной, кивая мистеру Перкинсу, который приносил деньги, будто давал свое благословение.