Книга Смерть в прямом эфире, страница 6 – Найо Марш

Аллейн появился неожиданно и, как возможно решит читатель, из ниоткуда. Один из вопросов, которые часто задают литераторам, – списаны ли их персонажи с «живых людей». Некоторые из моих героев, безусловно, списаны, хотя они прошли целый ряд мутаций и в процессе весьма отдалились от прототипов. Но не Аллейн. Он, насколько я могу судить, не имел иного источника, кроме своего автора. Он вошел, не отрекомендовавшись; и, может быть, в его образ это и вносит крупицу нереальности, но для меня он достаточно реален.

Дороти Л. Сэйерс сурово критиковали – возможно, не без оснований – за ее влюбленность в Уимзи. Может, это действительно было проявлением дурного вкуса и плохого знания людей, хотя ее горячие поклонники этого не признавали. Не скажу, чтобы я питала подобную слабость к своему персонажу, однако постепенно я прониклась к нему симпатией, как к старому приятелю. Смею думать, что и Аллейн в моем обществе весьма удачно развился в трехмерном плане. Мы с ним ездили в ночном экспрессе через новозеландский Норт-Айленд среди вскипавших грязью гейзеров и покрытых снегом гор. Мы катались по английским каналам и исходили Рим, осматривая исторические памятники. По служебной необходимости Аллейн возил нас на остров у берегов Нормандии и водил за кулисы нескольких театров. Он плыл на одном судне с психопатом-убийцей от Тилбери до Кейптауна и произвел аресты минимум в трех деревенских коттеджах, одной больнице, церкви, венецианской гондоле и пабе. Неудивительно, что наш кругозор значительно расширился под давлением этих обстоятельств, ни одно из которых и в проекте не брезжило в ту дождливую субботу в Лондоне.

В первое свое появление Аллейн являлся холостяком. Будучи неравнодушен к противоположному полу, он, однако, не прыгал из койки в койку безответственным образом, пока вел расследования (а если и прыгал, мне об этом ничего не известно). Аллейн был свободен во всех отношениях, пока на лайнере, шедшем из Сувы на Фиджи, не увидел Агату Трой, писавшую картину на палубе. Но до этого оставалось еще полдюжины книг.

Издателей и редакторов ничуть не смутило, когда после еще парочки расследований леди приняла предложение. Это стало свершившимся фактом, и с тех пор мне пришлось иметь дело с женатым сыщиком, его знаменитой супругой и, чуть позже, с их сыном.

Благодаря череде совпадений (и к вящему неудовольствию Аллейна) двое последних нередко оказываются замешанными в его профессиональную деятельность, но в целом мой сыщик умеет разделять работу и семью. О делах он говорит со своим напарником и другом инспектором Фоксом, толстым, спокойным и прямодушным, который вполне степенно вошел в повествование. Они уже давно работают вместе и любезно продолжают брать меня с собой.

Однако в ту памятную субботу все это, как пишут авторы детективов, еще скрывалось за таинственным покровом грядущего. Пламя весело плясало в жаровне, ему вторили тени на стенах моей лондонской квартиры. Я включила свет, открыла тетрадь, заточила карандаш и начала писать. И вот сыщик появился, скромно ожидая своего выхода в четвертой главе, на 58 странице первого издания.

Коль скоро ко мне пожаловал гость, не годилось оставлять его безымянным.

За несколько дней до этого я побывала в Далвич-колледже. Эта школа-пансион (что во всех других странах, кроме Англии, означает частную школу) была основана и весьма щедро облагодетельствована знаменитым актером эпохи Елизаветы I. При колледже есть замечательная картинная галерея и уникальное собрание реликвий театра Шекспира и Марлоу, совершенно очаровавшее меня, большую поклонницу этого театра.