Книга На море шторма нет, страница 25 – Кеннет Дун

— Отец был таким идеалистом? — спросила Лекси.

— Я не знаю, можно ли назвать идеалистом человека, который упорно стремится заниматься явно не своим делом. Ему казалось, что сидеть в кафе в Париже, пить дешевое вино и читать французскую книгу, а потом глубокомысленно рассуждать о том, как творить искусство — это и есть предел мечтаний. В конце концов его выгнали из университета. Работать Мишель категорически не хотел, даже зная, что у него есть семья. Дедушка предложил ему развод без отступных. Мишель нашел какую-то девушку, их застали вместе, я подала иск о нарушении брачных обязательств. Поскольку брак был зарегистрирован только в мэрии, нас быстро развели. Я не требовала содержания. Мишель уехал из Парижа, даже не сообщил мне, куда. Тобой он никогда не интересовался.

— Насколько я знаю, он участвовал в Сопротивлении. Там он и получил шрам, — добавил я свою лепту в копилку семейных воспоминаний.

— Получается, что в результате пределом его мечтаний стал магазин спортивных товаров в забытом богом городке в Калифорнии.

— И он жил всего-то в каких-то трехстах милях от нас, — добавила Лекси.

Воцарилось печальное молчание, будто мы все прощались с неведомым мне Мэтью Арнольдом, оказавшимся Мишелем Бальтазаром. В какой-то момент я почувствовал к нему некую смутную симпатию. Сидеть в кафе, читать книги и по возможности ничего не делать — разве не такому же жизненному выбору я и сам постепенно пришел. И в итоге мы оказались не так далеки друг от друга: ведь еще буквально два дня назад, сидя на пляже Биг-Сура, я и сам размышлял о перспективе бросить все и уехать в маленькую заброшенную деревушку. Видимо, моя боязнь близких знакомств в случае Бальтазара не была серьезным препятствием. Его обезображенное лицо служило надежной защитой от навязчивого внимания соседей.

— Как вы думаете, это оказалось просто случайностью? — первой пришла в себя Лекси. — Ну, то, что я заметила эту газету, и решила, что Сью пыталась его ограбить? А, если бы его не убили, как вы думаете, я бы когда-нибудь с ним встретилась и узнала, что он мой отец?

Я ненадолго задумался. Мой лимит случайных совпадений снова оказался превышен.

— Сью утверждает, что так и не добралась до Калифорнии, а, значит, не могла участвовать ни в одном из инцидентов. Но она проговорилась, что молодой человек, с которым ее связывали романтические отношения, отвез ее в родительский дом в Нью-Хейвене. Репортер, который помог мне в этом деле, рассказывал, что стихотворение, найденное у тела, было написано на старой сувенирной открытке из Нью-Хейвена. Он не показал мне фото, но сказал, что сомнений не было: там был изображен маяк, гавань и стилизованная надпись в стиле 20-х, что-то вроде «С приветом из Нью-Хейвена, штат Коннектикут».

— Вы думаете, Нью-Хейвен имеет какое-то значение в этой истории? — спросила Аманда.

— Я думаю, — кивнула Лекси. — Я хотела рассказать детективу Стину, пока ты не начала вываливать свои откровения. Вчера он позвонил мне и рассказа историю Сью. Поэтому сегодня утром я решила провести небольшое расследование. Я позвонила нескольким друзьям в Нью-Йорке. Никто не знал ни о каком ее тайном романе, даже намека, но кое-кто вспомнил, что она выясняла, кто может подвести ее в Нью-Хейвен в начале лета. Наконец, мне удалось выяснить, кого ей удалось разыскать. Это был старшекурсник по имени Кейлеб. Я узнала его фамилию и нашла телефон его семейного дома в Нью-Хейвене. Да, это действительно дом его родителей. И он действительно сейчас там. С родителями. Трубку взяла его мама. Кейлеб рассказал мне совсем другую историю. По его словам, Сью нашла его в университете — ей кто-то рассказал, что он собирается в Нью-Хейвен к родителям на машине, и она попросила ее туда подвезти. Он это и сделал, и только. Никакого романа между ними не было, он ее едва знал. Они по пути почти не разговаривали. Он спросил у нее адрес, куда ее отвезти, но Сью только попросила высадить ее на Довер-бич и попрощалась.