Книга Человек без тени, страница 48 – Кеннет Дун

Я поднялся на лифте на пятый этаж и постучал в номер 502.

– Мистер Спенли-Эвертон. Леди Карлайл!

– Что происходит? – из другого конца коридора показались супруги Альварес. На Гленде было домашнее платье, а Джо был одет в джинсы и футболку. – Мы хотели сегодня устроить тихий семейный вечер. А вы тут начинаете барабанить в дверь.

– Вы видели сегодня, чтобы Спенли-Эвертон или его сестра уходили вечером из номера? – спросил я.

– Эти стариканы? Да мы их вообще не видим. Спят, наверное.

Двери лифта раскрылись, в коридоре показался Доббинз в сопровождении управляющего. Я понял, что скандала уже не избежать.

– Мне кажется, вам лучше открыть эту дверь, сэр, – обратился я к мистеру Шимански. – Леди Спенли-Эвертон больна, и я беспокоюсь, что никто не отзывается на стук.

Шимански несколько секунд подбирал слова, потом вздохнул и молча достал свой ключ, открывая дверь. Прихожая, гостиная и спальня были погружены во тьму.

– Хьюго, извини, – Доббинз сделал шаг вперед, но я оттеснил его.

– Лучше ничего не трогайте, сэр. Оставайтесь все в коридоре.

Я достал рабочий фонарик и осторожно двинулся в гостиную. Луч света выхватил худую женскую фигуру в отороченном мехом и перьями пеньюаре, она лежала на полу, скрючившись подобно дохлому воробышку. Я пощупал пульс, рука была совершенно холодная. Посветив еще, неподалеку я обнаружил тело Спенли-Эвертона. В отличие от сестры он лежал ровно на спине, вытянув руки вдоль тела. Что-то неладное было с его глазами. В свете фонарика они отражались синими сполохами. Приглядевшись, я понял, что это не собственные глаза Хьюго Спенли-Эвертона. Они были закрыты, а на веках лежали крупные сапфировые серьги, которые я вчера утром видел в ушах его сестры.

– Вызывайте полицию, – сказал я Шимански, вернувшись в коридор. – Здесь произошло двойное убийство.

– Что, как? Хьюго? Лайла? – Доббинз схватился за сердце и начал медленно сползать по стене.

– И еще вызовите доктора, – добавил я, глядя на сереющее лицо старика.

Шимански, кажется, был совершенно парализован. Потом он с ненавистью взглянул на меня. Я понимал причину его гнева. Еще бы, по сравнению с алкоголиком Мактирни я оказался настоящей катастрофой. Всего три дня работы, и вот уже в отеле три трупа, а на подходе, кажется, и четвертый.

– Вы можете позвонить из моего номера, – слабым голосом прошелестел Доббинз, вынимая из жилетного кармана ключ.

Шимански кивнул, и я зашел в 501-й номер, включил свет и направился к телефону, чтобы набрать номер участка. Управляющий последовал за мной, дождался, пока я завершу разговор, потом взял трубку и стал звонить местному доктору, обслуживающему постояльцев гостиницы. Я тем временем осмотрелся. Жилище Доббинза, насколько я мог судить, было самым обжитым и богато обставленным. Почти вся стандартная гостиничная мебель была заменена на гарнитур мореного дуба, широкий кожаный диван и кресла с витыми ножками и высокими подголовниками. Одна из стен была почти целиком занята стеллажом с книгами в качественных кожаных переплетах. Пол был застелен мягким иранским ковром, казавшимся настоящим. Стены украшали гравюры прошлого века. Именно так должен жить успешный одинокий финансист на покое.

Вместе с управляющим мы помогли Доббинзу зайти в свой номер и добраться до дивана. Вскоре над ним уже хлопотал врач, видимо, привыкший к частым вызовам к престарелым постояльцам.