Книга Красное озеро, страница 46 – Кеннет Дун

– У Леннона Хэггарти были дети?

– Ага. Ну точнее сын точно был. Лет пять ему было, смышленый такой мальчишка. И жена Лена была на сносях, со дня на день родить была должна. А тут их раз – и вышвыривают на улицу.

Я изумленно уставился на шерифа Линча. Что это за дом такой, что из него постоянно прогоняют беременных женщин?

– И что с ними случилось?

– А кто знает. Собрали вещи и уехали. Видимо, далеко. Вряд ли после такого позора Лен захотел бы оставаться не то что в округе, а даже в штате. Кто-то из города вроде переписывался с Амелией, женой Лена. Она писала, что они уехали на Средний Запад, там у них родился ребенок. Точно, мать как-то рассказывала за ужином, а ей рассказали в парикмахерской. А Лен вскоре помер. Спился наверное совсем. Вроде бы Амелия снова вышла замуж и писать перестала.

С нами поравнялась машина помощника шерифа, и за стеклом промелькнуло знакомое веснушчатое лицо. Парень помахал рукой.

– Пока ехать, – Линч завел мотор. – Следуем за Шоном.

– Вы же назвали его Шейном.

– Нет. Тот, кто был со мной с утра, это Шейн. А сейчас мы едем с его братом Шоном. Машина у них одна на двоих. Шон и Шейн О’Коннор, мои помощники.

– Да вы издеваетесь. Только не говорите мне, что они близнецы.

– Не, просто братья. Шон на полтора года младше. К тому же их легко различить. Сами поймете, когда привыкните.

Когда мы подъехали к «вилле Гаспари», я понял, почему шериф говорил, что все жители Джаспер-Лейк слегка ненормальные. Назвать это строение произведением искусства мог только человек с напрочь сбитой системой ценностей.

Изначально это явно был обычный бревенчатый дом с основательным первым этажом, уютной маленькой мансардой, боковой открытой верандой и входом с торца. Именно такой домик я представлял в своих мечтах в качестве уединенного места для отдыха, куда мог бы выезжать на рыбалку с женой, детьми и собаками.

Но очевидно, что Пьетро Гаспари за прошедшие десять лет проделал с домом большую работу. Он действительно перестроил входную группу, соорудив аляповатое резное крыльцо в виде портика, где в роли колонн выступали две грудастые женские фигуры, увитые виноградными лозами.

Я обошел здание кругом. С задней стороны к дому был пристроен большой амбар, покрытый доморощенной росписью: какие-то летающие коты, тошнотворного вида рыбы, опять же полногрудые женщины, местами просто разводы краски. Частично стены были зашпаклеваны цементом, в котором застыли узоры, выложенные из речных камней.

– Это была студия мистера Гаспари, – сообщил мне шериф. – Мы идем в дом. Вы с нами?

– Я пока осмотрюсь в округе.

– Как знаете.

***

Дом был построен так, чтобы с веранды открывался вид на озеро. К берегу вела тропинка, плотно размеченная с обеих сторон закопанными в землю бутылками горлышком вниз. Дорожка была довольно длинной. Если Пьетро Гаспари создавал этот декор из продуктов собственного употребления, то неудивительно, если под конец жизни его одолевали приступы депрессии и безумия. Мне стало интересно подсчитать количество бутылок вдоль дорожки и разделить их на десять лет жизни Пьетро в Джаспер-Лейк.

Хотя он мог пить не один или одалживать бутылки у соседей. Тем не менее, нельзя было не восхититься столь последовательным упорством и обстоятельностью: каждое утро закапывать в землю то, что выпил накануне.