Книга Красное озеро, страница 47 – Кеннет Дун

Следуя по бутылочной дорожке, я дошел до самого озера. Шериф был прав, у берега было мелко, вокруг вытоптанной кромки пляжа были заросли жухлого камыша и осоки. Старый деревянный причал почти сгнил и развалился, лодки нигде не было видно. Видно, Гаспари был не из тех, кто любил рыбалку или водные прогулки, в отличие от соседей.

– Как вы посмели здесь показаться?

Я обернулся и вновь увидел миссис Роупер, указующую на меня обвиняющим перстом с оранжевым ногтем. Я вспомнил, что именно она нашла утром утопленницу, когда пришла заниматься на берег медитацией. То ли медитации ей действительно помогали, то ли художница еще пару часов вздремнула после обнаружения трупа, но выглядела она бодрой и явно готовой к новой битве.

И снова миссис Роупер явилась не одна. За ней подтягивалась группа поддержки, состоящая из мутных личностей, среди которых я узнал пару вчерашних гостей вечера в «Доме искусств» и самого куратора Родриго Кортеса Риверу.

– Что вы сделали с Берни? – бросился он ко мне. – Я видел, как вы последовали за ней на автомобиле. Что вы ей такого сказали, что она… она…

Выглядел Кортес не очень в отличие от коллеги, работающей в жанре гиперэкспрессионизма. Теперь я смело дал бы ему лет сорок, если не пятьдесят. Лицо посерело, тени под глазами проявились еще четче, горькие морщины вдоль носа врезались в кожу. Теперь я не сомневался, что мистер Кортес испытывал к Бернадетт нечто больше, чем просто дружеское участие. Возможно, у него был с ней роман, пока девушка по каким-то причинам не предпочла Пьетро Гаспари. И тогда он переключил внимание на Миранду, которая как раз появилась в поселке. Теперь после смерти Пьетро куратор вновь мог надеяться на возобновление отношений, пусть даже и осложненных рождением чужого ребенка. Значит, его чувства к Бернадетт были настолько сильны. А, может, ребенок был как раз от Родриго, мелькнула у меня мысль. Этим можно объяснить странность с завещанием Гаспари.

В любом случае Миранде не позавидуешь, как бы она ни презирала пошлые буржуазные рамки. Вряд ли ее всерьез радуют отношения с человеком, влюбленным в другую женщину.

– Уверяю вас, мистер Кортес, мы с миссис Гаспари расстались вполне по-дружески. Я уже все рассказал шерифу Линчу.

– Что вы здесь делаете? Что они тут делают? – обратился ко мне морщинистый человек с курчавыми седыми волосами, торчащими из-под серой кепки, и неровно стриженной бородой. – Я увидел, как подъезжают машины службы шерифа и вышел посмотреть.

Я заметил, что к берегу начали осторожно подтягиваться и другие соседи, среди которых узнал Агату Тремонт в рабочем комбинезоне, робко вытирающую на ходу руки тряпкой. Зеваки – они везде зеваки. Будь то офисные клерки или прогрессивные художники, они всегда рады отвлечься от работы, увидев полицейские машины.

– Вы все живете здесь рядом? – спросил я.

– Я ближайший сосед Гаспари, – кивнул седовласый. – Мой дом там, дальше по берегу в пятидесяти ярдах. Там мой причал для лодки, видите. Миссис Роупер живет выше по берегу, вот ее дом виден на склоне. Недалеко от меня живет мистер Антониус, он арендует дом у семьи Пеллетьер.

– Пеллетьер? Разве не так зовут секретаршу мистера Чиппинга.

– А? – равнодушно откликнулся Антониус, молодой человек, одетый в черную водолазку, черную кожаную куртку и бархатный берет.