Книга Дело об «Иррегулярных силах с Бейкер-стрит», страница 51 – Энтони Бучер

— Просто для проверки — вы, пока ждали, не видели, чтобы кто-либо входил в дом?

— Нет. И могу сказать это уверенно — естественно, я смотрел на парадную дверь, дожидаясь мисс ОʼБрин.

— А через кухню никто не входил, миссис Хадсон?

— Никто.

— Вы всё это время были на кухне?

— Да.

Джексон ещё что-то пометил в своих записях.

— Ваша история, мисс ОʼБрин, нам уже хорошо известна. Остаётся только мистер Ридгли.

— Как обычно, — самодовольно заметил Ридгли.

— Мистер Ридгли, — продолжал Джексон, — вероятно, просто жаждет вновь показать мне, насколько он виновен, но не думаю, что нам нужно вдаваться во всё это снова. Он бродил по улицам, и никак это не проверишь. Вот так вот.

Он ещё что-то черкнул на бумаге и сложил листок.

— Можно ли увидеть ваши записи, лейтенант? — попросил Боттомли.

Джексон немного подумал.

— Оʼкей, — наконец, сказал он. — Вреда в этом не будет. Но не воспринимайте колонку «Очищен?» слишком серьёзно. Это лишь предварительный список.

Расписание переходило по всей жадно любопытствующей группе из рук в руки и, наконец, вернулось к Джексону. Он сложил его, убрал в карман и встал.

— Сержант, — проговорил он, — будет присматривать за вами всю ночь. Финч, полагаю, вернётся утром, я, возможно, тоже. Пока что доброй ночи вам всем. Пожелать и приятных снов мне не хватит духу.

— Конечно, — нервно проговорила миссис Хадсон, когда Джексон ушёл, — лейтенант в чём-то ошибся. Это был человек со стороны.

— Конечно, — заверил её Харрисон Ридгли. Эти уверения убеждали бы сильнее, не сопровождай их сухая полуулыбка.

В ту ночь Дрю Фернесс всё-таки отвёз Морин домой. Когда он впервые предложил ей эту поездку, мысли её были наполовину злонамеренные, наполовину — трудно ей было бы определить эту вторую половину. Но беззаботные мысли об этой поездке теперь представлялись чем-то не пятичасовой давности, а восходившим ко временам падения администрации Тафта^[57]— празднованию которого верным демократом Теренсом ОʼБрином Морин и была обязана своим существованием. Ни злой умысел, ни та неопределённая вторая половина мыслей не тревожили её сейчас. Она просто измоталась и устала; и она ничего не помнила о времени между отъездом с Ромуальдо-драйв, 221б и тем моментом, когда её осторожно подняли с плеча Дрю Фернесса перед домом 1233 по улице Берендо. Она сонно пробормотала пожелание доброй ночи, которое, как она потом надеялась, не прозвучало слишком грубо, и неуверенно поплелась в дом.

Проснулась она от яркого солнечного света и обнаружила рядом с кроватью будильник, который положил все свои силы, но оказал на неё столь же незначительное воздействие, сколь дикий осёл на великого охотника Бахрама. Какое-то туманное мгновение она пребывала в вакууме. Воссоздать прошлый вечер было куда труднее, чем когда-либо утром 1 января. Но утренняя газета оживила её воспоминания во всём их ужасе и дала ей достаточно поводов для размышлений, пока она мчалась на работу, где должна была находиться куда раньше.

День на студии выдался ужасным. Мистер Фейнстейн оказался в её отсутствие беспомощен, да и сама она едва ли была расторопнее. Всего было слишком много, чтобы с этим всем справиться. В какой-то момент ей вдруг пришло на ум вызвать Национальную Гвардию и построить баррикаду. Она была так измучена и подавлена, что даже не заметила, как мистер Фейнстейн протягивает телефонную трубку со словами: