Книга Опаловая змея, страница 147 – Фергюс Хьюм

В общем, Городской Глашатай явно не собирался создавать хорошую репутацию вернувшемуся домой путешественнику.

Эллерсби уже устал от бала, поэтому пожелал спокойной ночи хозяйке, странной худенькой маленькой женщине в парике и в платье с глубоким вырезом и со множеством драгоценностей, создававшим общее впечатление, что она состоит в основном из костей и бриллиантов.

Простившись с этой своеобразной леди, Эллерсби надел пальто и вышел на улицу, где несколько минут постоял, раздумывая, ехать ли ему в гостиницу на такси или идти пешком. Туман был очень густой, и газовые фонари светили сквозь него, как тусклые желтые звезды, а холодный ночной бриз, казалось, пронизывал насквозь тело молодого человека, привыкшего в последнее время к тропическому климату.

Несмотря на явные неудобства прогулки в такое время, Эллерсби решил рискнуть, полагая, что это доставит ему некоторое удовольствие, вроде разгадывания головоломки – найти в тумане дорогу на Джермин-стрит. Мысль о том, что можно развлечь себя холодной прогулкой туманной ночью, показалась ему забавной; он закурил сигару и, застегнув пальто, направился по Парк-лейн к Пикадилли.

Есть что‐то особенное в ощущении полного одиночества, которое испытываешь в стране туманов – густая желтая мгла скрывает все под своей всепоглощающей завесой, пока путник не становится подобен дрейфующему кораблю в пустынном море. И хотя со всех сторон его окружают миллионы людей, туман создает иллюзию полной покинутости, как в тех заколдованных городах «Тысячи и одной ночи».

Эллерсби сумел найти дорогу на Пикадилли и вскоре уже двигался по тротуару, ускорив шаг. Время от времени из тумана внезапно вырисовывались оборванные фигуры со зловещими лицами, высматривая неосторожных путников, но кочевая жизнь Эллерсби чудесным образом обострила его инстинкты, и он всегда оказывался готов отразить любые посягательства ночных хищников. Иногда он слышал, как мимо медленно проезжает кэб, как кучер осторожно направляет лошадь по знакомой улице, которая, как по волшебству, вдруг исчезала. Туман придал всему нереальный облик, превратив Пикадилли в загадочную необъятность, напоминающую российские степи.

Настороженно прислушиваясь к каждому звуку и тревожно вглядываясь в пелену серой дымки, Эллерсби поспешил вперед, сумел пересечь улицу и каким‐то чудом, которое он тут же приписал своему инстинкту, вышел точно на Сент-Джеймс-стрит. И тут‐то с ним и случилось первое происшествие, потому что, завернув за угол, он наткнулся на молодого человека, мчавшегося в противоположном направлении.

– Прошу прощения, – торопливо пробормотал незнакомец, – но туман такой густой, что я вас не увидел.

Он уже собрался бежать дальше, когда Эллерсби, узнав голос, остановил его.

– Подожди‐ка минутку, Десмонд, – весело сказал он, – поговори со старым другом.

Десмонд, казалось, был раздосадован тем, что его узнали, и, пристально вглядевшись в лицо собеседника, издал удивленный возглас, и отнюдь при этом не радостный.

– Эллерсби, ей-богу! – произнес он нерешительно. – Я думал, ты в Персии или в Патагонии. Кто, черт возьми, мог ожидать увидеть тебя на Пикадилли в такую дьявольскую ночь?

– Я был на балу, – объяснил Эллерсби, – и решил прогуляться до отеля, чтобы заново познакомиться с лондонскими туманами. Весьма опрометчиво с моей стороны, но вышло забавно. Пойдем ко мне в гостиницу, выпьем.