Книга Тайна старого морга, страница 122 – Стелла Даффи, Найо Марш

– Еще не время, старина Родерик. Рановато вывешивать флаги.

Много позже Аллейн признался Трой – дальнейшие события показались ему столь же абсурдными и нарочитыми, как последний акт «Сна в летнюю ночь», когда актеры одновременно вваливаются на сцену, проведя ночь в лесу в окрестностях Афин, волшебные чары развеиваются, любовники обнаруживаются, а разоблаченные тайны поспешно заметаются под ковер ради видимости полного порядка. Но перед финалом – и перед тем как Пак предложит считать случившееся сном – в пьесе имеется еще одно небольшое отступление.

Аллейн отправился за Сидни Брауном, а Брейлинг и Сандерс добежали до морга. За время спринта от пещеры с препятствием в виде розовых кустов глаза успели привыкнуть к редеющей мгле – рассвет вступал в свои права. В морге же, когда за ними плотно закрылась тяжелая дверь, царила кромешная тьма. Солдаты на ощупь спустились в мертвецкую и стали ждать. Они ничего не видели и не слышали, кроме ритмичного шума крови в ушах и своего осторожного дыхания. Оба солдата бывали в бою и знали, что значит подвергаться смертельной опасности. Сейчас обстановка ничем не напоминала боевую, однако ощущения весьма походили на те, к которым Брейлингу и Сандерсу предстояло вскоре вернуться.

Вглядываясь в темноту и стоя спиной к стене, а лицом, как они оба надеялись, к пустым нишам для мертвых тел, Брейлинг и Сандерс неслышно двинулись вперед. Шагая плечом к плечу, они вскоре подошли к нишам и забрались в крайние слева, ногами вперед и головами к двери. Извиваясь, они заползли поглубже, коснувшись подошвами монолитной скалы, после чего задернули тонкие занавески, скрыв себя из виду. Так им велел сделать Аллейн, и, хотя солдаты ничего не поняли, приказы они выполнять умели. И теперь оба лежали на животах, напряженно вслушиваясь.

Долго ждать не пришлось: через минуту-другую из соседней ниши донеслось царапанье и шорохи. Сандерс пожалел, что не может шепотом предупредить Брейлинга, а Брейлинг сожалел о том же самом. Затаившись, они ждали. Спустя несколько секунд шорохи прекратились и послышалось кряхтенье: неизвестный, уперевшись руками в каменный пол, ужом выполз из своей ниши и распрямился, отряхивая одежду. Новое поступление что-то буркнуло себе под нос, сделало несколько шагов, выругало темноту, и солдаты услышали щелчок зажигалки – один, другой, пока кремень наконец не высек искру. Теплый язычок пламени немного рассеял холодный мрак. Брейлинг и Сандерс затаили дыхание: тонкие занавески, просвечивавшие от огонька зажигалки, висели всего в паре дюймов от их лиц. С неимоверным облегчением солдаты услышали, как неизвестный вытянул из пачки сигарету и постучал ею по картону. Каждый стук казался притаившимся солдатам громом. Послышался глубокий вдох и с наслаждением сделанный выдох. Огонек погас, и солдаты снова оказались в темноте: крошечный светлячок, конец горящей сигареты, едва виднелся через жидкую ткань.

«А наглости у него побольше, чем у Уилла Келли, – подумал Сандерс, осторожно втягивая воздух. – Ну, пошла жара».

Тишину нарушил шепот в темноте. Солдаты узнали молодого Сидни. Он говорил взволнованно и со страхом, причем голос исходил из тоннеля:

– Эй, здесь кто-нибудь есть? Я видел свет!

Неизвестный курильщик снова щелкнул зажигалкой и подошел поближе к каменным нишам. Он был в нескольких футах от солдат, и Брейлинг гадал, сдерживает ли и Сандерс желание протянуть руку и поймать негодяя на горячем, положив конец этой чертовщине. Они умели проявлять инициативу и переступать через приказы высокого начальства, диктовавшего, куда им поворачиваться; они умели делать то, что требовалось, и когда это требовалось. Брейлинг готов был помереть от досады в своей нише, но инспектор Аллейн высказался предельно ясно: им надлежало находиться в морге в качестве резерва и прийти на помощь по первому сигналу, а лишнего на себя не брать.