Книга Ракета в морг, страница 4 – Энтони Бучер

Тогда он понял, что именно полицейская работа, столь проклинаемая и презираемая обывателем, являет единственную безупречную карьеру для личности, сочетающей добрую волю, хорошо тренированный ум и тело, уже два года подряд приносившее ему всеамериканские почести. И он преуспел в этой карьеру, хотя и лишь благодаря тому, что старался, насколько возможно, держать в секрете свои ум и добрую волю. Если бы кто-нибудь из ребят видел его сейчас, с глазами, бегущими вдоль греческого минускула, и губами, изгибающимися в тихом удовлетворении, то хаоса не предотвратило бы ничто, кроме страха перед его спортивным мастерством.

Раздался звонок в дверь, и он отложил “Греческую антологию”.

— Буду через минуту, — крикнула из кухни Леона.

Лейтенант Маршалл открыл дверь Дунканам. Он познакомился с ними на деле Харригана (том самом деле “Девятью девять”, когда и происходили “самые жуткие вещи”, а сам он познакомился с удивительной монахиней, чьё имя дал своей дочери), и их нерешительный и запутанный роман составил единственную ноту счастья в тех крутившихся вокруг убийства событиях.

Шесть месяцев брака изменили их. Конча (Мария де ла Консепсьон, согласно полному имени, данному ей матерью-испанкой) была уже не запуганным, бредущим наощупь ребёнком, а молодой женщиной, впервые начинавшей ощущать уверенность в своём месте в жизни. А Мэтт Дункан утрачивал свою горькую обидчивость и постепенно становился готовым признать, что люди действительно могут испытывать к нему приязнь и даже желать добра.

— Прости, мы опоздали, — сказал Мэтт. — Веришь или нет, мы ждали трамвай.

Конча кивнула.

— А у нас, согласно новейшей статистике, самый холодный район Лос-Анджелеса, чтобы этим заниматься. Я замёрзла.

— Пока тебе не исполнился двадцать один, — сказал лейтенант Маршалл, — я жестоко нарушаю закон Калифорнии, давая тебе выпить; но сейчас это необходимо в медицинских целях. Не думаю, что заявлю на себя сам.

Конча отдала хозяину дома пальто и приняла бокал.

— Если бы только у нас была машина… — пробормотала она.

Мэтт Дункан быстро осушил свой бокал и вновь его наполнил.

— Если Стюарту понравится роман, над которым я работаю, посмотрим, что можно будет предпринять. Но если мы вступим в войну, Бог знает, будут ли продавать машины. Да и романы.

— Если? — тихо проговорил Маршалл.

— Только я не понимаю, — настаивала Конча, — зачем ждать всего этого старья. Если бы ты только…

Мэтт поставил бокал.

— Слушай. Давай не будем опять начинать.

— Я только сказала…

— Проехали.

Маршалл ухмыльнулся.

— Дети!.. — укоризненно проговорил он.

Мэтт Дункан повернулся к нему.

— Теренс, мне нравится трогательная история твоего брака. Арестовать девушку в ходе полицейского рейда на бурлеск-шоу и сделать ей предложение, пока она отбывает срок. Ты достаточно умён, чтобы жениться на женщине без гроша за душой.

— Не знаю. Уверен, ни Терри, ни Урсула не возражали бы иметь мать — богатую наследницу.

— И это не моё, — спорила Конча. — Теперь это наше, и почему бы тебе не купить на это машину, если ты хочешь…

— Мэри! — голос Мэтта звучал тихо и мрачно.

Конча вздрогнула.

— Вам придётся защитить меня, лейтенант. Он никогда не называет меня настоящим именем, если только не гневается.

— А у меня есть право гневаться. Здесь я…

Теренс Маршалл испытал облегчение, когда вошла его жена.