Книга Кисть ее руки. Книга 2, страница 125 – Содзи Симада

Чтобы защитить себя, и Кимиэ, и Канэ, и Томи Инубо были вынуждены настойчиво утверждать, что у них не было никаких физических отношений с Муцуо. На любом деревенском собрании женщины по собственной инициативе заводили разговор о Муцуо, даже если их об этом никто не спрашивал, и рассказывали, что он пытался им активно навязываться, как и в случае с Тоё Оикавой, но они твердо отказывались от отношений с ним, да и кто в этом мире мог бы согласиться на контакт с таким ужасным больным. Они действовали по принципу «нападение – лучшая оборона». Они тоже были в отчаянии. И было бы неправильно взваливать всю вину только на этих трех женщин, скорее, причина возникновения всей этой ситуации таилась в самом убожестве тогдашней сельской жизни.

Беда не приходит одна, и примерно в это же время состояние Муцуо начало ухудшаться, и часто бывали дни, когда ему было настолько плохо, что он мог только спать весь день, уединившись в доме. У него поднималась температура, он чувствовал слабость и постоянные позывы к кашлю. Однажды, сильно закашлявшись, Муцуо увидел на своей ладони красное пятно.

Это был ужасный шок. Он поднес к нему нос и почувствовал неприятный запах. Кровь, он харкал кровью. Решив, что все кончено, Муцуо лишился сил и потерял сознание.

Когда он ходил к врачам, ему каждый раз говорили одно и то же:

– Я дам вам лекарство, принимайте его и отдыхайте. Когда лекарство кончится, приходите снова.

Короче говоря, Муцуо сам поставил диагноз, что его состояние становится все хуже и хуже и что врачи ничем не могут ему помочь.

Однако, как ни странно, на этом фоне сексуальное желание становилось все сильнее. В дни, когда он чувствовал себя получше, он выходил на прогулку по заснеженной дороге и начинал искать вокруг себя женщин. Мысль о том, что он вот-вот умрет, приводила Муцуо в крайнее отчаяние. Однажды он заметил в поле Садако Канаи. Поле было занесено снегом, и кроме Садако никого не было видно. Он свернул с дороги и пошел к ней.

– Тетя Канаи, ты такая бодрая, что ты тут делаешь? – обратился к ней Муцуо.

– А, Муцуо! Собираю хворост. Чего тебе?

– Тетя, дай мне быстренько, а? – прямо сказал Муцуо и указал на переднюю часть своих штанов. Она оттопырилась.

– Дурак, что ли? Холодно ведь, – сказала Садако, повернулась к нему спиной и пошла в сторону, ступая по снегу. Муцуо побежал вслед по смерзшемуся снегу и встал перед ней.

– Пожалуйста, тетя, – Муцуо склонил голову.

– Я людей позову, Муцуо, ты сошел с ума или хочешь, чтобы тебя доставили в полицию? Канэ и Кимиэ ты то же самое говорил?

– Что? Канэ и Кимиэ про меня всем рассказали?

– В последнее время Канэ всем об этом говорит. Так что слухи распространяются. А ты, Муцуо, держи себя в руках. Будь осторожнее. Я слышала, ты позвал Канэ домой помочь подвинуть комод и стал к ней приставать, а она отказалась.

– Что? Канэ правда говорит, что отказалась? – удивленно сказал Муцуо.

– Говорит, что ты схватил ее и со слезами просил дать.

– И что, говорит, что ни разу со мной не была?

– Само собой! И Канэ, и Кимиэ говорят, что ты их много раз просил, а они не позволили.

– Вранье! Сколько раз давали!

– Много раз? Обе?

– Точно тебе говорю.

– Муцуо, ты просто негодяй.

Однажды ночью, через несколько дней после этого разговора, Муцуо, который накануне весь день то засыпал, то снова вставал, проснулся, не чувствуя усталости, и, не в состоянии избавиться от низменного сексуального желания, сел на постели.