Книга Расследования Арсена Люпена, страница 244 – Морис Леблан

Старший инспектор Горжре занимал три очень мило обставленные комнаты в старинном здании в предместье Сент-Антуан, и в их убранстве чувствовалась рука женщины со вкусом. Горжре был женат уже десять лет.

Брак по любви мог бы давно дать трещину из-за невыносимого темперамента полицейского, если бы мадам Горжре, привлекательная и изящная рыжеволосая женщина, не обладала абсолютной властью над мужем. Прекрасная хозяйка, но при этом легкомысленная любительница удовольствий, напропалую флиртующая с мужчинами и, по слухам, не слишком заботящаяся о чести месье Горжре, она часто посещала дансинги в своем квартале, не позволяя мужу сделать ни единого замечания на сей счет. Он мог кричать на нее, сколько ему заблагорассудится: она умела постоять за себя.

В тот вечер, когда он поспешил домой на ужин, жена еще не вернулась. Такое случалось редко и всегда приводило к ссорам: Горжре не терпел непунктуальности.

Придя в ярость, заранее обдумывая, какую сцену он устроит и какие упреки обрушит на супругу, инспектор распахнул дверь и в ожидании негодницы встал на пороге.

В десять часов она все еще не вернулась. Инспектор, кипя от злости, расспросил служанку и узнал, что мадам надела свое «танцевальное платье».

– Значит, она в дансинге?

– Да. На улице Сент-Антуан.

Задыхаясь от ревности, он ждал. То, что мадам Горжре до сих пор не воротилась, было уму непостижимо – ведь дневные танцы уже кончились, а вечерние начинаются очень поздно!

В половине одиннадцатого, возбужденный предстоящим допросом, он принял внезапное решение отправиться в дансинг на улице Сент-Антуан. Когда он пришел туда, танцы еще не начались. За столиками, потягивая напитки, сидели посетители. Когда инспектор расспросил распорядителя, тот сообщил, что видел хорошенькую мадам Горжре в обществе нескольких мужчин, и даже предложил показать ему столик, где она перед уходом пила свой последний коктейль.

– Кстати, вот с тем господином, он и сейчас еще там…

Горжре устремил взгляд в указанном направлении и почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. Он узнал этого человека даже со спины. Да, никаких сомнений, он был ему знаком.

Инспектор собрался вызвать подкрепление. Это было единственным разумным решением в данной ситуации и единственным, которое подсказывала ему совесть полицейского. Однако внутренний голос одержал верх над чувством долга и усмирил порыв прибегнуть к помощи жандармерии, хотя именно так обязан был бы поступить столь хороший профессионал, как Горжре, сражающийся с преступниками и убийцами. Его остановило непреодолимое желание выяснить, что случилось с мадам Горжре. И он решительно, но при этом с видом побитой собаки подошел и сел рядом с этим человеком.

Он ждал, силясь не вцепиться ему в горло и не начать сыпать оскорблениями. Но поскольку Рауль никак на него не реагировал, Горжре рявкнул:

– Ублюдок!

– Хам!

– Самый мерзкий из ублюдков! – продолжал Горжре.

– Самый мерзкий из хамов! – парировал Рауль.

Наступило долгое молчание, которое прервал продавец напитков.

– Два кофе со сливками, – заказал Рауль.

Кофе был подан. Рауль осторожно чокнулся своей чашкой с чашкой соседа, а затем принялся пить – неспешно, маленькими глотками.

Горжре, несмотря на все свое хваленое самообладание, думал сейчас только о том, как бы ему наброситься на Рауля или сунуть ему под нос револьвер; но, к сожалению, эти методы, частенько использовавшиеся в его профессии и не вызывавшие у него отвращения, в данный момент были абсолютно неприемлемы.