Книга Руки Орлака, страница 102 – Морис Ренар

Право же! Неужели он имел в виду, что те три свидетеля, которые поведали нам о драме с таким волнением и простотой, были не из числа честных?..

– Это зависит от того, что вы понимаете под «честностью», – ответил мне инспектор, когда прямо посреди допроса я поделился с ним своим впечатлением. – Понаблюдайте за ними повнимательнее…

Я стал наблюдать и действительно различил, как мне показалось, небольшую разницу между нотками искренности, которые звучали в голосах медиумов во время их рассказа непосредственно об убийстве, и раздражением, с которым они отрицали факт использования обнаруженных в стульях аксессуаров.

Они заявили, что эти предметы-«обманки» – вовсе не их собственность; что «туда их, вероятно, еще раньше поместили какие-то бесстыдные лжецы»; что им и в голову не приходило, что они сидят на тайниках шарлатанов, а сами они никогда не мошенничают. В этом они уверяли следователей с облагороженным печалью высокомерием.

Но тон менялся, когда они, один или другой, начинали рассказывать, как мсье Эдуар Орлак был заколот во тьме фосфоресцирующей рукой, внезапно возникшей перед ним в тот самый момент, когда он вызывал душу Вассёра. Это говорилось уже с куда большей искренностью.

Все три рассказа совпадали в деталях. Тереза Панар, возможно, была более точной, чем Смит и Антонини; но цветочница, бывший престидижитатор и картонщик ни в чем друг другу не противоречили.

Напуганные феноменом, столь далеко выходящим за обычные пределы оккультизма, охваченные паникой и не питавшие иллюзий относительно того, как относится к корпорации спиритов плохо информированная полиция, они поспешно покинули место преступления, о чем теперь, как это доказывает их добровольная явка, сожалеют.

Допрос продолжался: мсье Буркрен спрашивал – медиумы отвечали.

Мсье Эдуар Орлак сам провел гостей в гостиную, где не было ни души.

Сеанс начался, как только погас свет.

Вассёр был шестым убийцей, которого мсье Эдуар Орлак вынудил предстать перед судом во время этого заседания химерических присяжных.

На вопрос: «Мог ли кто-то прятаться в одном из предметов мебели?» – медиумы ответили, что не знают. Но Куэнтр сказал:

– Преступник вошел через дверь, после того как вырубил электрический ток. Чтобы в комнату не проникал свет, вход в гостиную был завешен плотной тканевой портьерой; впрочем, в вестибюле и так уже было темно. Что касается шума, который он мог произвести, открывая входную дверь, то его, вполне вероятно, заглушил какой-нибудь проезжавший по мостовой автомобиль. Затем этот человек прокрался за кресло мсье Орлака. Там, натерев руку и нож фосфорным мелом, он дождался, пока вызовут душу Вассёра и…

– А как насчет отпечатков пальцев? – напомнил мсье Буркрен, изобразив указательным пальцем револьвер, который он навел на инспектора. – У него на руке была перчатка?..

– Естественно.

Это слово – «естественно» – в четырех слогах определяло метод Куэнтра. Инспектор сразу же отбрасывал все то, что, по его мнению, естественным не являлось. Я сомневался лишь в том, позволяет ли его образованность безошибочно делить все гипотезы на естественные и неестественные.

Медиумы согласно кивали. По их искреннему убеждению, ничто не являлось более правдивым, чем то, что инспектор считал ложным, – и их было трое против одного!