Книга Руки Орлака, страница 193 – Морис Ренар

Всякий знает: время – деньги, и наоборот, что справедливо для всех стран земного шара, хотя чаще других этим выражением пользуются англичане.

Обри, у которого было не так много времени на операцию по дискредитации Марея – Фредди, уже получил от мадам де Праз – через посредничество Лионеля – средства, необходимые для выполнения порученной ему сложной миссии. Как только Лионель покинул его, Обри открыл бумажник, переданный ему графом: обнаружившаяся внутри сумма вполне удовлетворила привратника. Похоже, «Бару Котерии» предстояло в эту ночь стать местом веселой пирушки.

Обри тут же наметил план действий. Он притворится, будто удачно провернул кое-какое дельце и сорвал неплохой куш, поэтому, как добрый малый, у которого завелись деньжата, просто обязан угостить всех, кто готов разделить с ним радость.

Вечером, немного выпив для храбрости, привратник, будто бы невзначай, уселся с Фредди Ужом за один столик.

Тот, как ни странно, ничуть не удивился, и Ява тоже. Прижавшись к плечу Фредди, она гладила его по волосам, счастливая одним тем, что сидит рядом. Она узнала в Обри типа, который крутился в «меблирашках», но не придала этому значения, решив, что он поселился по соседству, потому и стал завсегдатаем бара.

Привратник, игравший роль щедрого весельчака, беспрестанно вскакивал из-за стола и наполнял многочисленные стаканы, которые подставляли ему желающие выпить на дармовщину. Он постарался долго не задерживаться возле Фредди, однако между делом шепнул ему, как человек, у которого в нетрезвом виде развязался язык, что вот, дескать, и ему повезло, и на его улице праздник. Бывает же такая удача, когда вчерашний бедняк, с которым никто не считался, взял да и стал почти богачом.

Фредди и Ява выслушали его, даже не моргнув, с одним и тем же выражением коварных и свирепых хищников, в полной мере осознающих свою силу, и двусмысленной улыбкой, не предвещавшей ничего доброго, – от такой, как правило, бросает в дрожь.

Тарелки уже стопками громоздились на столе, блюда выносились одно за другим, и каждый сам накладывал себе что хотел. Гости наперебой требовали пива, вина, горчицы и корнишонов. Вскоре некоторые уже играли в карты, словно и позабыв о своем амфитрионе, другие, видя в Обри простака, старались польстить ему, обманом войти в доверие и выманить денежки. Но привратник был почти трезв – он лишь изображал, что много пьет, – и исподтишка следил за соседями, особенно за одним странноватым парнем.

Внешне тот походил на служащего и держался особняком, хотя изо всех сил пытался казаться в этой компании своим человеком. Он почти не пил, не курил и, хотя сидел недалеко от заклинателя змей, все время смотрел в другую сторону, что не ускользнуло от внимания Обри, который предположил, что парень подслушивает, о чем беседуют Фредди и его любовница. «Жаль, – мысленно посетовал привратник, – что ухо – не глаз и нельзя определить, слушает оно или нет, в то время как увидеть, смотрит глаз или нет, вполне возможно. В неизменном и невыразительном облике уха есть нечто раздражающее: никогда не знаешь, что оно делает, сколь тонким обладает слухом, внимательно или же, наоборот, рассеянно слушает? Спит или же все-таки воспринимает весь этот мир звуков, выуживая из окружающих шумов нужные, стараясь ничего не упустить даже из самой тихой беседы. Вот животные – другое дело! В большинстве своем они способны навострить ухо, повертеть им туда-сюда, уловить, откуда идет звук. Человеческое же ухо – орган никчемный: и глупости делает, и соображать мало что соображает».