Онлайн книга «Руки Орлака»
|
– Нет, погодите. Змея двигалась по листьям до «сердечка». Как можно ничего не услышать? Обратите внимание: окно туалетной комнаты – не более чем в четырех метрах от окна спальни тети Жанны. Значит, мама и кузина находились совсем близко от того места, где должна была проползти гадюка. Маман отчетливо помнит, что отворила в туалетной комнате и спальне тетушки одну створку и оставила ее за закрытой ставней – в тот день было очень жарко. Так вот, тринадцатилетняя девочка с тонким слухом, взбудораженная, нервная, внимавшая малейшему шороху в комнате больной, непременно уловила бы шуршание. Я не исключаю, что змея проникла в спальню через «сердечко», но сомневаюсь в том, что она добралась до отверстия по увитой плющом стене. – Вы клоните к тому, что ее кто-то просунул? – Уж и не знаю. Но вообще такое случается – я когда-то читал рассказ с подобным сюжетом. – Если ее просунули, то тоже в абсолютной тишине. – Вот именно! Получается, что втолкнувший змею в отверстие человек произвел еще меньше шума, чем если бы тварь сама проползла по плющу. Все это чрезвычайно маловероятно, если учесть высоту «сердечек» над поверхностью земли. – И не говорите! – с кривой ухмылкой согласился Обри. Они прошли немного вперед и обернулись, чтобы осмотреть угол дома издали. Через открытые окна они, помимо комнаты госпожи Лаваль, увидели бильярдную, гостиную, столовую и курительную, – впрочем, эти четыре помещения не представляли для них никакого интереса. Слева, со стороны западного крыла, располагались, одно за другим, второе окно спальни мадам Жанны, окно туалетной комнаты, а также окна спальни Жильберты и умывальной комнаты, замыкавшей ряд помещений бокового корпуса, почти упиравшегося в ворота. – Постойте-ка, – спохватился Лионель. – Кто занимал комнату на втором этаже над спальней тети? – Господин Ги Лаваль. Он спал там со времени своего возвращения – из-за болезни мадам: обычно они не имели привычки занимать разные комнаты. Лионель задумался, припоминая черты характера своего дяди, отсутствовавшего по шесть месяцев в году. Однако Лаваль нежно любил свою очаровательную супругу, ни у кого никогда на этот счет не возникало и тени сомнения. Вместе с тем дядя не мыслил себе жизни без приключений, мечтаний и исследований, часто впадал в рассеянность, иногда по причине своей эксцентричности закатывал сцены. Он обожал рисковать, проявлять бесстрашие, ему нравилось злить змею – словом, дяде Ги в какой-то мере было присуще легкомыслие. Вдруг он допустил неосторожность? Но какую? И как она привела к тому, что змея очутилась в комнате нижнего этажа? Нет, сказал себе Лионель, это бессмыслица, особенно если вспомнить глубокое отчаяние Лаваля после смерти жены. Притворялся? Зачем тогда покончил с собой? Ведь он именно с этой целью – чтобы умереть – и вступил в схватку с дикарями в Центральной Африке. – Скажите, Обри, а мсье Ги Лаваль… – Да, господин граф? – Нет-нет… Забудьте. Лионель не стал ворошить прошлое. Натравить Обри на Жана Марея – это одно, но злоумышлять против дяди – совсем другое. Граф де Праз глубоко уважал свой аристократический род. Кто знает, до чего докопаешься, начни рыть в этом направлении? Мало ли что скрывается в недрах самых респектабельных семей? В конце концов, если окажется, что Марей не совершал преступления, какая ему, Лионелю, разница, почему погибла тетя Жанна? |