Книга Руки Орлака, страница 229 – Морис Ренар

„Любовь моя! Душа моя!“ – говорил он мне беспрестанно.

Когда он наконец уснул, успокоившийся, но изнуренный, я тихонько выскользнула из квартиры.

Аптекарь, несомненно, сказал вам, что лишь один человек подходил к его прилавку с того момента, когда утром он видел свой рецептурный журнал целым и невредимым, и до той минуты, когда обнаружил, что последняя исписанная в нем страница кем-то вырвана. Полагаю, он утверждает, что одна лишь я могла совершить этот неслыханный поступок.

Аптекарь прав, господин комиссар. Теперь эта химическая формула запечатлена лишь в моей голове, и клянусь вам, она оттуда не выйдет!»

* * *

– Разумеется, – сказал мне Жером, – когда аптекарь узнал, в чем было дело, все уладилось само собой.

Вот как мне довелось познакомиться с господином Кандидье и услышать рассказ о его страхах.

Я был тогда секретарем окружного комиссара Жерома, и тот поручил мне заняться одним небольшим дельцем, которое было абсолютно не по нашей части, но над которым мы работали из любезности и услужливости. У некоего мсье Кандидье, фабриканта из Пантена, средь бела дня увели автомобиль с авеню Оперы. Когда-то встречавшийся с Жеромом на нескольких банкетах, Кандидье разыскал комиссара для того, чтобы поведать ему о своем злоключении и попросить его самого подать заявление в компетентные органы. Я не думаю, что наше вмешательство как-то способствовало счастливому исходу поисков (оставленное в квартале Пикпюс, авто было обнаружено спустя сутки), но господин Кандидье умолял незамедлительно его уведомить, если машину вдруг удастся найти. Жером соизволил лично сообщить ему эту приятную новость по телефону.

В тот же день господин Кандидье снова явился на набережную Орфевр – на сей раз уже для того, чтобы поблагодарить комиссара. Жером и я работали, когда дежурный вручил моему шефу визитную карточку фабриканта.

– Пропустите его, – сказал комиссар.

Я собирался удалиться, но он жестом остановил меня:

– Останьтесь, Гайяр. Это всего лишь визит вежливости – отнимет пару минут, не больше.

Я улыбнулся, поняв, что мое присутствие должно будет побудить гостя не задерживаться. В этом я ошибался.

Господин Кандидье оказался довольно полным мужчиной с проседью, обрюзгшим лицом и бесцветными глазами, взгляд которых казался то робким, то блуждающим, из-за чего сам господин Кандидье вызывал то жалость, то недоверие.

Он только что забрал свой автомобиль со стоянки префектуры и начал с того, что рассыпался в благодарностях перед Жеромом, который, привстав со своего места, указал ему на стул и извинился за то, что принимает его среди всех этих груд бумаг.

– Работы – по горло, мой дорогой мсье Кандидье. Но я все равно чрезвычайно рад нашей встрече… Вижу, вы остались довольны. Машина не сильно пострадала?

– Целехонька, господин комиссар! Слава богу! Вот уж действительно повезло так повезло!.. Ведь она не была даже застрахована от угона…

Но внезапно я заметил, что наш должник, изливаясь в словах признательности, почти не придает значения тому факту, который привел его к нам. Продолжая говорить о машинах и страховках, он, казалось, думал о чем-то совершенно ином. Речь его становилась все более путаной, да и сам он едва удерживался от того, чтобы не перейти к другой занимавшей его проблеме. Я бросил взгляд на Жерома и увидел, что тот, будучи превосходным психологом, с любопытством ожидает объяснения подобного поведения.