Книга Руки Орлака, страница 230 – Морис Ренар

Господин Кандидье неуклюже продолжал разговор. Он пустословил. Он несуразно перескакивал от одной мысли к другой, так и не переходя, похоже, к тому, что его заботило. Затем вдруг, когда неловкая пауза уже начала затягиваться, он отбросил все эти ухищрения.

– Господин комиссар, – заявил он преисполненным тревоги голосом, – я чрезвычайно рад – гораздо больше, чем вы можете полагать, – тому, что благодаря пропаже и счастливому обнаружению моего авто я имею возможность поговорить с вами. До этого дня я не решался рассказать вам о тех опасениях, от которых я жестоко страдал раньше и которые все чаще и чаще охватывают меня по мере того, как приближается эта дата. Ах! Вы станете меня презирать…

– Говорите, прошу вас, – промолвил Жером, выказывая самую искреннюю благожелательность.

– Шестнадцать лет тому назад суд присяжных департамента Сена вынес приговор, который переполнил меня безграничной радостью. По этому приговору один из моих бывших работников, некто Жюгла, получал десять лет каторги за убийство одного из ему подобных, такого же проходимца, как и он сам.

Этот Жюгла, господин комиссар, терроризировал меня целых два года. Я уволил его – то был настоящий бандит. Так этот негодяй довел до моего сведения, что приговаривает меня к смерти, и на протяжении двух лет, мсье, я жил в страхе: он играл со мной, как кошка с мышкой. Я то и дело становился жертвой жестокой шутки, зловещего фарса, повергавшего меня в еще больший трепет, – по правде сказать, я отнюдь не храбрец. Думаю, в конечном счете он бы меня убил, даже просто нагоняя на меня ужас: не раз мне казалось, что еще немного – и я умру от страха! Но утром приходила гнусная записка: «Вчера это была только шутка. В следующий раз все будет всерьез» – ну, или что-то в этом роде. Можете себе представить, как я обрадовался, когда суд присяжных вынес вердикт!.. Какое это было освобождение!.. Какое воскрешение!..

– Могу вас понять, – признался Жером. – Но если с момента вынесения приговора прошло шестнадцать лет, ваш мучитель отбыл свое наказание еще шесть лет тому назад; сейчас, получив статус ссыльного, он находится под строгим надзором в Кайенне… но через четыре года будет свободен^[133].

– Вот видите! – простонал господин Кандидье. Губы его дрожали, на лбу выступили капли пота. – Освободится – и снова будет меня мучить! Я уже считаю дни этой невыносимой отсрочки. Постоянно о ней думаю, и вот сегодня, господин комиссар, раз уж представился случай… Я решил рассказать вам все это, чтобы иметь ободряющую уверенность в том, что меня защитят, когда он вернется!

Жером едва заметно покачал головой и посмотрел на господина Кандидье с сочувствием:

– Ну… это случится не так скоро. Ваш демарш слишком уж преждевременный… Я хочу сказать: сейчас – преждевременный… Но почему вы тогда – шестнадцать лет тому назад – не сообщили в полиции обо всех этих преследованиях, объектом которых вы были?

Г-н Кандидье потупил взор. Заметив это, Жером спросил:

– Что такого произошло за эти шестнадцать лет, что дало вам мужество об этом заговорить?

– Ничего.

– Ничего? Стало быть, ничего, кроме времени. Истек срок давности. Я угадал?

Ответа не последовало.

Комиссар продолжал:

– Выходит, этот Жюгла, если бы вы на него пожаловались, мог заявить о каком-то вашем проступке, тогда как сейчас, за истечением срока давности, вы уголовного преследования уже не боитесь?