Книга Руки Орлака, страница 91 – Морис Ренар

В этих словах чувствовалась неподдельная искренность. Резюме Стефена произвело самый благоприятный эффект, тогда как злобные выпады служанки в конечном счете вызвали у всех собравшихся неприязнь.

– Довольно, мсье, довольно! – Казалось, господин Буркрен вот-вот начнет его благодарить. – Я расспрашивал вас как дилетант, а не как представитель судебной власти. Дело ведь такое странное, такое зловещее, в духе «Гран-Гиньоля»^[77], не правда ли?.. Тем не менее пойдем уже до конца. Мадам, э-э-э… Крепен! Ага! Мадам Крепен, вам есть что добавить?

– А как же, господин судья. Когда мьсе Стефен ушел, я услышала, как мьсе Кршан произнес: «Как и в тот раз! Одно отрицание плюс еще одно отрицание дают два отрицания!»

– Это всё?

– Всё! – проворчала Эрманс, которая и сама чувствовала, что отношение к ней изменилось, а потому была в ярости.

– Я должен сказать вам, – заметил Стефен, – что мсье де Крошан уже пытался приобщить меня к оккультизму. Должно быть, он признал, что обе его попытки провалились. Отсюда и его разочарованное заключение: «Одно отрицание плюс еще одно отрицание дают два отрицания!»

– Из манекена не доносилось никаких ударов? – спросил комиссар.

– Нет. Мсье Крошан не счел уместным применять в отношении меня эту систему.

– Хо! Вы ведь знаете, Пенги, – промолвил судья, – откуда этот стук? Стучат пальцем ноги, обутой в туфлю, – читал об этом.

– Да, я знаю, мсье. Мой друг Куэнтр рассказывал мне немало историй о медиумах и их приемах.

– Куэнтр! – воскликнул судья. – Инспектор Куэнтр! Но, черт возьми, именно он-то нам и нужен! О спиритах и о том, что с ними связано, он знает практически все! Вы вспомнили о нем весьма кстати, Пенги! Сейчас же пошлите кого-нибудь за ним!

Буйяр выступил на два шага вперед и застыл, держа руки по швам:

– Инспектор Куэнтр сейчас в Италии по тому делу дипломатической почты, господин судья, и вернется только через две недели.

– Ах, черт подери! Проклятье! Нужно будет поручить расследование ему! Это всё медиумы, Пенги, вот увидите!..

Доктор жестом привлек внимание судьи к себе.

– Осмотр тела ничего не дал, – сказал он. – Мое заключение остается прежним: безусловное удушение.

Держа большие пальцы рук в проймах жилета, мсье Буркрен похлопывал себя остальными восемью по объемистому животу, выставляя его тем самым на всеобщее обозрение.

– Что ж! Теперь приступайте к аутопсии убийцы!

Он добился желаемого эффекта: под несколькими усами пробежала – и тут же была подавлена – улыбка. Началась разделка манекена на части.

Я, которому уже довелось держать его на руках, был уверен, что он состоит лишь из воздуха и пакли. Тем не менее я и сам, вероятно, не смог бы в точности передать, какие мысли крутились у меня в голове, когда Рамю уложил Оскара на стол и вспорол ему бок при помощи карманного ножа, в данном случае выступившего в качестве скальпеля.

Мое воображение бродило в полях воспоминаний. Выдумка и реальность делили мир моих ощущений между собой, и, не упуская из виду ничего из этого невероятного препарирования, я был жертвой некоего мнемонического миража. На балконе моих грёз, облокотившись на перила, стояла Галатея. Андроид Адали^[78]пересекала сад, по которому бродил, размахивая длинными руками, Коппелиус^[79]. Вокансон^[80]показывал их обоих Мельцелю^[81]. Чуть далее, нежно обнимая друг друга за талию, шли Венера Илльская^[82]и статуя Командора. Их тяжелые ступни сотрясали землю моей памяти, а в ушах у меня звенело от самого причудливого скерцо «Петрушки»^[83].