Онлайн книга «Руки Орлака»
|
Я воспользовался своим невольным участием в этой драме для того, чтобы возобновить с ней и ее мужем отношения, которые были прерваны исключительно по воле случая. Похоже, мы сохранили друг о друге добрые воспоминания, ибо меня принимали на бульваре Монпарнас с такой сердечностью, что я вскоре сделался там постоянным гостем. Какое-то смутное предчувствие вынуждало меня считать своей обязанностью предлагать мадам Орлак – в окончательное и бесповоротное отсутствие шевалье де Крошана – мою преданность. Разумеется, мне не сразу удалось вызвать ее на откровенность: для этого потребовалось проявить терпение и восстановить тесную связь. Я не могу быть в претензии на мадам Орлак за столь естественную сдержанность и то неполное объяснение, которое она дала мне сначала относительно поведения мужа. Она и сама уже чувствовала, что нужно искать объяснения причуд и странностей Стефена, его замкнутости, рассеянности и маний, его массажисток и маникюрш. По словам Розины, все это, вместе взятое, являлось следствием одной-единственной причины, и этой причиной была утрата виртуозности, которая к пианисту, несмотря на все его усилия, вероятно, никогда уже не вернется. Читатель, лучше осведомленный, чем тогда был я, уже знает, что обо всем этом следует думать; но на моем месте, возможно, и он бы принял объяснение мадам Орлак, так как оно казалось вполне правдоподобным. Однако, как бы я ни был далек от того, чтобы подозревать о существовании какой-то важной тайны, вскоре я заметил, что Стефена терзают и другие заботы, помимо его рук, неуклюжести и невозможности заниматься любимым делом. Я без труда догадался, что у него финансовые проблемы и что его беспокоит одиночество отца, предоставленного отныне слугам и медиумам. После смерти шевалье де Крошана Стефен ходил к мсье Эдуару Орлаку чуть ли не каждый день. Старик принимал его ласковее, чем раньше, – не потому, что нежным чувствам к сыну нашлось в его сердце место, пустовавшее после смерти шевалье, но потому, что Стефен присутствовал при последнем спиритическом сеансе художника и мсье Орлак-старший надеялся, что откровения сына помогут выявить истину. «Выявить истину» – то есть узнать имя мертвеца, убившего его друга, и заставить виновного признаться в этом преступлении. Чтобы не расстраивать раздражительного отца, Стефену пришлось несколько раз в подробностях рассказать ему, как проходил сеанс, составить список убийц, которых они с шевалье вызывали, воспроизвести вопросы и ответы этого загробного интервью. Старик цинично сверял слова сына с показаниями Эрманс, которая, как мы помним, подслушивала у двери. Затем, призвав на помощь медиумов, он и сам вызывал попавшие под подозрение души, вынуждая их предстать перед спиритами и должным образом расспрашивая. Так, в царстве мертвых шло расследование, параллельное тому, которое мсье Буркрен вел, в свою очередь, в республике смертных. Бывший нотариус привносил в эту магистратуру[85]холодную злобу и неумолимую виндикту[86]профессионального судьи. Пальмира, говорящий столик, неоднократно дрожала под напором его рук, словно обвиняемая, поставленная перед затруднительным выбором между двумя взаимоисключающими вариантами или же пошатнувшаяся от града обрушившихся на нее поношений. Представавшим перед обвинителем духам явно было не по себе. Но каждый находил способ оправдаться, и ни один из них не согласился выдать совершившего злодеяние собрата. Этим духам, подвергавшимся настоящим пыткам, не чуждо благородство; претерпевшие казнь, они полагают, что находятся на вершине преступной иерархии, считают себя кем-то вроде мучеников кровавой веры. А нет такого мученика, который стал бы «стукачом». |