Книга Руки Орлака, страница 96 – Морис Ренар

– Эрманс!.. Крепен!.. Папа!..

Из дома не доносилось ни звука; он казался опустевшим.

Тогда Стефен вошел, напрягшись от волнения.

Расположенная справа дверь гостиной была, как и парадная, приоткрыта. За ней царил мрак. Он толкнул дверь от себя.

– Есть кто-нибудь? – громко вопросил он, пытаясь прочистить горло и придать голосу твердость. – Эй, есть кто?..

Стефен нащупал выключатель.

Свет не зажегся – не было электричества.

Тогда, чувствуя, что нужно действовать, что время уходит, что, быть может, от его хладнокровия и быстроты зависит чья-то жизнь, он двинулся во тьму, к окну, которое, как он знал, находилось справа.

Стефен продвигался небольшими шажками, вытянув перед собой расставленные руки, широко открыв глаза…

Он на что-то наткнулся, однако же это точно был не табурет. Наклонился. Это оказался опрокинутый стул. Поставив его на ножки, он все так же, с вытянутыми руками, продолжил свой путь, словно слепец.

Остановился, слегка задев бедром другой стул. Нащупал вертящийся столик, но с ужасом понял, что тот какой-то липкий. Резко оттолкнув столик от себя, он потерял голову и, весь дрожа, стремглав бросился к окну – точнее, туда, где оно, по его представлению, должно было находиться.

До окна он добрался только после того, как ударился о кресло с такой силой, какую мог ему придать один лишь страх.

Наконец его трясущиеся руки ухватили занавеску. Скрипнула задвижка рамы, открылось окно, стукнули ставни, и в комнату проник слабый свет уличного газового фонаря.

Мсье Эдуар Орлак сидел в кресле у камина, с полузакрытыми глазами, белым лицом и черным ртом. Его светлый жилет был запачкан кровью; из груди, посреди пластрона рубашки, торчал нож.

Смерть бывшего нотариуса не вызывала ни малейших сомнений. Тем не менее в упрек Стефену можно было бы поставить то, что он ничего не сделал, чтобы в ней убедиться. Увиденное едва не свело его с ума. Он скорее бы покончил с собой, чем еще на секунду остался один на один со своим заколотым отцом, а тем более дотронулся до него. Им владела одна мысль: сию же минуту, не мешкая, сообщить о случившемся в полицию, словно от этого демарша могло зависеть спасение его души. И он, даже не подумав упрекнуть в таком же малодушии Крепена, умчался с места преступления так быстро, как только мог.

Стенные часы показывали четверть девятого, когда он ворвался в кабинет господина Пенги.

Мы – комиссар, инспектор Куэнтр и я – спокойно беседовали. Подскочив к нам, этот до смерти перепуганный, запыхавшийся, невысокий хромой мужчина лишь нечленораздельно мычал, не в состоянии объясниться.

Он зна́ком предложил нам последовать за ним. Куэнтр хотел остаться, но я сказал ему, что это – мсье Стефен Орлак, выступающий свидетелем в деле Крошана.

– Мой отец… только что был… убит!.. – пролепетал наконец Стефен.

Комиссар выругался.

– Вот вам и новая закавыка и осложнение, – пробормотал Куэнтр.

– Я оставил все как было, – заявил Стефен. – Пойдемте, прошу вас… В доме ни души…

– Вымойте руки, – посоветовал инспектор, – они у вас все в крови.

Орлак посмотрел на свои окровавленные руки с безумным видом.

Мы были поражены охватившим его ужасом, и мои спутники обменялись взглядами, которые вызвали у меня определенное беспокойство.

С инспектором Куэнтром я был знаком. Я уже сталкивался с ним несколько раз на протяжении своей карьеры и имел возможность увидеть, с какой методичностью и проницательностью он работает. Но я все еще задавался вопросом: действительно ли талант этого специалиста заслуживает той репутации, которую он имел на набережной Орфевр? Иными словами, убийство мсье де Крошана вызвало у меня профессиональный интерес, когда стало ясно, что в расследовании этого преступления Куэнтру придется соперничать с медиумами. Можете сами представить, до какой степени разожгло этот интерес второе убийство, совершенное под той же крышей, убийство, удвоившее тайну улицы Асса и предложившее Куэнтру еще более сложную задачу.