Онлайн книга «Повелитель света»
|
Однако, как и Мария-Тереза с ее кузеном и кузиной, с горы репортер так и не спустился. Артемар пришел в невероятное возбуждение. После долгих разглагольствований и шушуканий отряд отважных мужчин (все еще находились и такие) отправился на поиски пропавшего газетчика. Они поднялись к кресту и обнаружили там закрепленный на треножнике фотографический аппарат и некоего уродливого, злобного, покрытого рубищем, извалявшегося в траве карлика, которого никто не знал. Журналист исчез, испарился, если только не превратился благодаря каким-то колдовским чарам в этого отвратительного карлика со слишком большой головой и короткими руками, который смотрел на приближающихся спасателей бессмысленным взглядом. Те остановились, огляделись, но репортера в его прежнем обличии и след простыл… Тогда они подошли к безучастному уродцу – и вскоре поняли, что имеют дело со слабоумным беднягой, глухим и немым. Только тут они отважились наконец до него дотронуться – прежде опасались, что могут обжечь себе руки. Они хотели его поднять, но увидели – вот же напасть! – что он паралитик. Тогда они взяли его с собой, как и фотоаппарат на треножнике, и начали спускаться с горы. Но у Вирьё-ле-Пти, еще не пришедшие в себя от изумления, они столкнулись с одним погонщиком из местных, который собирался отвезти на лесопилку в Артемар срубленные ели. И этот человек, увидев карлика, воскликнул: – Ho! le Gaspard! Quéto cou fa iqueu? Что означало: «Гляди-ка! Гаспар! Он-то тут что делает?» И он поведал им, что этот слабоумный живет в Руфьё, что сутки напролет он сидит на корточках на пороге отцовского дома, стоящего у самой дороги, и что все погонщики, ломовики и курьеры хорошо его знают, так как постоянно видят неподвижного и «на карачках» у большака. История наделала шуму. Подменить на вершине горы Коломбье журналиста из Турина юродивым из Руфьё – не что иное, как проделки дьявола!.. Гаспара пытались расспросить, добиться от него хоть какого-то выразительного жеста… Увы! То были напрасные усилия. Никогда еще он не был так глух, нем, придурковат и скован. Отец, когда увидел его, вовсе не обрадовался. В общем, единственный уцелевший был единственным же, кто не мог ничего сказать о сарванах, и опять же единственным, кого бы люди с радостью сарванам отдали. Тем временем другие репортеры-фотографы платили отцу Гаспара за разрешение сфотографировать этого героя; и тогда он благословил возвращение сына. Вопреки слухам, помимо Гаспара, больше никого из обитателей Руфьё сарваны не забрали. В ночь с 19-го на 20-е пришел черед Амейзьё, расположенного почти у стен Мирастеля. Но благодаря многочисленным мерам предосторожности, своевременно принятым местными жителями, материальный ущерб оказался минимальным. Гости Мирастеля сказали себе, что настал их час сносить лишения. Растягиваясь в ширину, опасная зона одновременно подходила к замку все ближе и ближе. Лишь счастливый случай мог избавить их от нападения сарванов. Господин Летелье был только рад такому развитию событий. Едва начались грабежи, убежденный, как и все остальные, что за ними и похищением, совершенным 4 мая, стоит одна и та же тайна, он развил бурную деятельность. Сперва он даже снисходительно улыбался при мысли обо всех тех гипотезах, которые были опровергнуты возобновившимися налетами разбойников. Теперь же, когда поле предположений сузилось, он вынужден был признать правоту герцога д’Аньеса, предсказывавшего, что до требований выкупа произойдут и другие похищения. Число удерживаемых сарванами заложников свидетельствовало о том, что они не охотились конкретно за Марией-Терезой, Анри и Фабианой. Поняв это, господин Летелье тотчас же телеграфировал герцогу д’Аньесу, чтобы тот остановил своего друга Тибюрса, пошедшего по ложному следу. «Но, – ответил герцог, – Тибюрс уже преследует Хаткинса. 8 мая он отплыл в Нью-Йорк, где и намеревается перехватить путешествующего миллиардера». |