Книга Повелитель света, страница 395 – Морис Ренар

Лишь у одного участника просмотра появилась уверенность твердая и непоколебимая: у Люка де Сертея. Он продолжал придерживаться своего изначального мнения. На его взгляд, – но был ли он искренен? – очевидность представлялась неоспоримой. Фабиус и убийца – одно и то же лицо.

Впрочем, затем уже и Люк сделался менее категоричным. Шарль обратился за советом к специалистам по антропометрии. Они отказались дать однозначное заключение по причине значительных отличий, которыми характеризовались разные портреты Фабиуса. Доклад этих экспертов поколебал уверенность Люка. Или скажем так: после столь квалифицированного заключения он уже не осмеливался с такой настойчивостью утверждать, что просто невозможно не узнать Фабиуса Ортофьери в этом ладно скроенном, высоком смуглолицем мужчине, награжденном Июльским крестом. Теперь на экране Фабиус по двадцать раз в день убивал несчастного Сезара Кристиани, переступал через его безжизненное тело, подскакивал к окну, несколько мгновений ошеломленно смотрел на то, какой эффект произвела адская машина, бестолково крутил зрительную трубу и со всех ног убегал.

Был в этой ужасной и столь короткой драме один момент, который интриговал в первую очередь Шарля, а вместе с ним – и всех тех, кого увлекала загадка этого детективного фильма. Это был (как читатель уже понял) тот момент, когда убийца, возникнув напротив своего безоружного противника, с высокомерным, повелительным видом бросает ему в лицо несколько слов…

Что именно он сказал? Какое оскорбление, призыв, сентенция были произнесены?

Эта фраза, выговоренная с ударением, вне всякого сомнения, была четко артикулирована. Отсутствие усов позволяло прекрасно видеть, как движутся губы. Но – увы! – утверждать наверняка можно было лишь одно: убийца действительно что-то сказал, только и всего. Люминит не записывал звуки, он только задерживал изображения. Как немым было чудесное «ретровидение» 28 июля, так немым же оставался и фильм об этом трагическом дне, сохраненный пятью камерами.

И однако же, эта фраза, быть может, являлась ключом к разгадке! То, что говорит человек, намеревающийся убить, не может быть простой банальностью. Слова эти наверняка несут в себе глубокий смысл. Даже если они и не объясняют всего, то по крайней мере способны вывести свидетеля на путь важных открытий! Тогда-то Шарлю Кристиани и пришла в голову удачная мысль, которой позавидовал бы даже профессиональный сыщик. Он не поделился ею ни с одной живой душой. Но днем, когда он беседовал с Коломбой, глядя на пластину люминита, которая теперь показывала им лишь запертую комнату – с закрытыми ставнями и дверями, без ковра, чисто убранную и сохранявшую печать смерти, – появился слуга, доставивший визитную карточку.

– Прекрасно! – промолвил Шарль. – Проводите сюда, и поскорее!

– Я тебя покидаю, – сказала Коломба.

– Останься, останься, напротив!

– Но кто это?

– Тот, кого я просил прийти и ожидал.

– У тебя ужасно довольный вид… Это сюрприз?

Вернулся слуга, введя сначала одного юношу, затем – другого; оба были в форменной одежде некого учебного заведения. Последним в комнату вошел скромного и пристойного вида мужчина. Он выступил вперед, и, пока проходил мимо своих спутников, его руки исполнили серию движений, относительно которых невозможно было ошибиться. То был язык глухонемых.