Книга Повелитель света, страница 393 – Морис Ренар

– Да уж, это ясно как белый день! – сказал Бертран. – Вот только она не сочла нужным рассказать все это комиссару. Предпочла оставить его в неведении относительно того, что уже была знакома с этим мсье… гм! с этим мсье…

– Трипом, – насмешливо произнес Шарль.

Бертран – разочарованный, раздосадованный – смотрел на Коломбу несчастным взглядом.

Шарль продолжал:

– Быть может, даже бароном Трипом!

– Ах! Не надо! Прошу тебя! – простонал Бертран.

– Какой же ты злюка! – сказала Коломба.

– Полноте! – заявил ее жених, похоже на что-то решившись. – Пусть моего предка зовут Трип или как-то иначе, очевидно ведь, что он славный малый. Да вы сами посмотрите.

Положив трость и шляпу на белый мраморный столик, вновь прибывший опустился на колени перед трупом. Беглого осмотра оказалось достаточно, для того чтобы удостовериться в непоправимости случившегося несчастья. Бледный, он распрямился и, уронив худые руки, обвел девушку печальным взглядом, преисполненным нежности и верности, взглядом преданного пса.

Анриетта, зарыдав, бросилась ему на грудь. Он прикоснулся губами ко лбу девушки. Так, неподвижно и молча, они простояли несколько долгих минут.

Анриетта и Трип, человек с тростью, вернулись спустя какое-то время вместе с господином Дионне, комиссаром, господином Жоли, начальником муниципальной полиции, и каким-то полицейским.

Трип неплохо играл свою роль незнакомца, прохожего, незаинтересованного свидетеля.

Магистраты предались привычным для 1835 года констатациям, используя методы незамысловатые, но весьма эффективные. Результат вам известен.

За вечер множество господ, проникнутых осознанием собственной важности, множество людей менее значительных побывало в кабинете покойного Сезара Кристиани, чье тело было отправлено на вскрытие.

– Просто ужас, до чего они похожи! – заметил Бертран Валуа. – Выглядят так, будто все они – родственники.

– Ты преувеличиваешь, – сказал Шарль. – Но я готов признать, что все эти старомодно одетые люди, с одинаковыми бакенбардами и определенным выражением лица, соответствующим манере поведения, ощущениям их столетия, психологической моде их времени, кажутся нам гораздо менее непохожими, чем наши современники. Это крайне странно, а в интересующем нас случае еще и весьма прискорбно. Ах! И почему только фотографию не изобрели несколькими годами ранее! Располагай мы фотографиями – хотя бы одной-единственной – Фабиуса Ортофьери, я уверен, что, сравнив ее с кадрами снятого нами фильма, мы бы уже знали, на что именно во внешности убийцы нам следует обратить внимание. Мы бы уже знали, был это Фабиус или же кто-то другой. Но, имея под рукой лишь эти портреты, сможем ли мы вообще когда-либо достичь бесспорного результата?..

Портреты стояли в ряд перед ним: портрет маслом, пастель, две миниатюры.

Студию на улице Турнон окутали сумерки.

Затем во мрак погрузился кабинет на бульваре Тампль, навсегда лишившийся симпатичного и столь оригинального человека, который прожил там свои последние годы. Анриетта приняла в этой комнате – со всей сдержанностью и почтительностью, которые ей предписывало ее положение, – родных Сезара; мадам Лебуляр выплакала все глаза. Молодой Наполеон Кристиани долго смотрел с мрачным видом на большое кровавое пятно, чернившее теперь ковер савонри.