Книга Последнее дело Холмса, страница 29 – Артуро Перес-Реверте

– Ну вот что, – сказал он. – Тут на какое-то время собралось небольшое общество. И у него, как и у всякого общества, есть свои нормы и возможность использовать меры принуждения. Впрочем, это не самое важное. – Он показал на салон у нас за спиной. – Еще недавно все понимали, что речь идет не о торжестве правосудия, а об удовлетворении любопытства. Так что забудьте о полицейском аспекте этого происшествия, сколь бы трагичным оно ни было, и рассматривайте его как развлечение, как некую настольную игру с доской и фишками.

– Нечто вроде «Cluedo»^[27].

Он долго смотрел на меня, силясь понять меру моего сарказма. А потом улыбнулся, как слабоумному:

– Мы хотим знать, а вы можете помочь. Вот и все. Быть может, приняв этот подход, вы избавитесь от моральных тягот.

– Нет у меня моральных тягот, – качнул головой я.

– Вот и у Холмса их не было.

Я улыбнулся, припомнив:

– Не ищите здесь этики, Ватсон. Это всего лишь охота.

Фокса открыл рот в изумлении:

– О боже! Вы произносите эту реплику в «Союзе рыжих».

– Да. Но принадлежит она не Конану Дойлу, а автору сценария.

– Вот видите?.. Вы помните целые фразы.

– Ничего удивительного. Умение запоминать текст – профессиональное качество актеров.

Мы помолчали, глядя друг на друга. Потом я не без растерянности развел руками:

– Беда в том – даже с учетом абсурдности ситуации, – что я не знаю, с чего начать.

– Перестаньте, Бэзил, – попытался он воодушевить меня. – Я уверен, что знаете. Налицо у нас труп и некое количество подозреваемых. А кроме того – и это самое притягательное, – классическая детективная тайна. Чего же вам еще?

– Вернемся к запертой комнате.

– В буквальном смысле слова. Это и есть главная тайна.

– Следы вели только в одну сторону.

Я заметил, как он радостно встрепенулся.

– Я знал, что вы это заметите! И как объясните?

– Следы можно использовать как для установления истины, так и для того, чтобы ее сокрыть. – Я немного подумал. – Или Эдит Мендер была в павильоне одна, или кто-то был с ней, и этот «кто-то» потом затер свои следы.

– На песке?

– Ветер дул вдоль берега, но не на отрезке между павильоном и отелем.

– Верно.

– А убийцы летать не умеют.

– Не умеют. Если только они не вампиры.

Я засмеялся. Мне было приятно разговаривать с ним. Мы словно перемигивались.

– Ну, это уже другой жанр.

Он на миг задумался. Потом ткнул себя указательным пальцем в грудь, в область сердца, а потом в голову:

– Скажите откровенно, Бэзил: от всего этого у вас по телу бегут мурашки?

– Иными словами, заводит ли это меня?

Он насмешливо наблюдал за мной:

– Ну да.

– Нужно бы еще немного туману. Вам не кажется? Такое странное происшествие.

– Убийцы таятся в тумане, как тигры в джунглях, – задумчиво произнес он.

Я рассмеялся. Он слышал, как я произносил эту реплику в другом фильме.

– Но тумана у нас нет, – вдруг прибавил он.

Я кивнул с таинственным видом:

– Это даже странно.

Солнце уже скрылось за гребнем холма, небо вокруг него стало краснеть, и наши силуэты против света стали, наверно, похожи на старинную гравюру. Нет, в самом деле мы, должно быть, походили на иллюстрацию из «Стрэнда».

– Без тумана все как-то не то. – Я вытянул шею, со смутной улыбкой вглядываясь в дальний край сада. – Ничего, обойдемся без тумана.

– Следует ли это понимать так, что вы согласны?

Я стоически повел плечами и достал очередную сигару – восьмую за день. Фокса поднес мне зажженную спичку. С задумчивым видом я вдохнул дым и медленно выпустил его изо рта и из ноздрей. Подумал о десятках непочатых бутылок виски. О потерянном рае и о прочих проторях и ущербах. О тех временах, когда зарабатывал по восемь тысяч долларов в неделю и метрдотель нью-йоркского «Сторк-клуба», едва завидев, как я оставляю в гардеробе пальто и шляпу, предоставлял мне столик, хоть я его и не резервировал.