Книга Под спудом тайны, страница 23 – Сергей Юров

– Вот, оказывается, как! – улыбнулся Хитрово-Квашнин. – А что же пасечник? Ульи стеречь надо!

– Пасечник! – ухмыльнулся секретарь. – Из нищих мещан он, в кабаке родился, в вине крестился.

– Понятно… Ох, и попал Попов в переделку! Ну, ничего, Осип Петрович облегчит его страдания. А Беклемишев у Матвеевских и один справится. Человек он, как мне показалось, вполне надежный… Что ж, пора ехать, попрошу всех в бричку.

Когда седоки, покачивая экипаж, расселись по местам, Митрофан щелкнул в воздухе кнутом и крикнул с оттяжкой:

– Трогай, залетные!

ГЛАВА 5

Бричка ехала по улице Нижней Абловки, объезжая лужи, в которых шумно плескались воробьи. У приземистых, крытых соломой изб копошились куры, разгуливали, важно задрав головы, гуси. Босоногие мальчишки, завидя господский экипаж, убегали с дороги и жались поближе к плетням. Сидевшие на завалинках старики поднимались на ноги, снимали картузы и низко кланялись проезжающим дворянам.

– Едем мимо имения капитана-исправника Сабо, – сказал Вельяминов, кивая на одноэтажный деревянный особняк с флигелем. – А вон, саженях в ста, и усадьбы Потуловых! – указал он на деревянные дома, крытые тесом, стоявшие поблизости друг от друга. К одному прилепилось покосившееся крыльцо с обветшалыми ступеньками, к другому, оштукатуренному и раскрашенному под кирпич, невысокий флигелек. – В раскрашенном живет женатый брат Павла Петровича, коллежский регистратор. Где-то служил по гражданскому ведомству, но давно уж бросил.

– В губернской казенной палате канцеляристом, – уточнил Соболевский. – О деле, говорят, не очень радел, работал спустя рукава. Кто будет держать такого? Ну, и справедливо указали ему на дверь.

– Землицы у обоих немного, что-то около пятидесяти десятин, большая часть которых сдается купцам в аренду. И крестьян не ахти, примерно по тридцати душ на брата. Павел Петрович, надо сказать, большой любитель псовой охоты, последнюю копейку отдаст за приглянувшуюся муругую или муруго-пегую. Говорит, голодать стану, но в псарне всегда будет, что поесть.

– Знаю, – кивнул Хитрово-Квашнин. – Как-то встретил меня в Петродаре, и ну перечислять достоинства своих борзых. Всю голову мне забил, еле отделался.

Вельяминов усмехнулся и продолжил:

– Но в жизни его полно неудач. Дважды расстраивались свадьбы: одна невеста, урожденная дворянка, сбежала в последний момент с каким-то Ловласом из губернского центра, другая, подъяческая дочь, до алтаря также не дошла, занедужила серьезно. И в хозяйстве у него проруха: сенокосилку с веялкой приобрел – сломались, флигелек поставил – развалился при первом урагане. То же самое с ветряной мельницей. Но не хандрит, отводит душу на охоте. Скачет со своими Облаями и Добываями по полям, да и вся недолга. Горяч в охотничьем пылу, березовые пни за зайцев принимает!.. Насчет стрельбы не меткач, часто мажет, но не себя клянет за это, а всех и вся вокруг. Оно понятно, плохому охотнику и мушка на ружье мешает… Иван Петрович, напротив, записной домосед, запечник, как метко выражаются мои крестьяне. Глафира Андревна вяжет спицами и крючком, он же, утверждают, вышивает по тюлю… А вон и кровля особнячка сестер завиднелась!

Бричка свернула в короткий проулок, оставила его позади и, выехав на берег реки, подкатила к одноэтажному дому с двумя деревянными колоннами на крохотной веранде. На ней, кроме Аблова, находился среднего роста подтянутый человек, застегнутый на все пуговицы прапорщицкого мундира.