Книга Под спудом тайны, страница 28 – Сергей Юров

– Право, вы так насели на нас с Ванечкой… Как хотите, а дележ этот нам не подходит. Мы еще из ума не выжили!

Хитрово-Квашнин поглядел на мужа, который снова полез в карман за своей табакеркой.

– Иван Петрович, что вы все молчите? Скажите же, наконец, что-нибудь.

В ответ раздался громкий чих и больше ничего.

– Хорошо, – сказал подпоручик. – Черт с вами! Возьму себе во владение два пруда. Уж на это-то вы согласны?

– Еще чего! – язвительно тряхнула головой Потулова. – Пруды ему подай! Отлично знает, что в них карпы жирные да сладкие караси… Держи карман шире!

– Нет, это выше моих сил! – выдохнул Вельяминов. – Нет никакой возможности выносить! Я-то, простак, думал, что здесь можно чем-то помочь… Вот уже и сердцебиение! – Он бросил недокуренную сигару в деревянную пепельницу. – Господа, как хотите, а мне надо in the open air, на воздух.

Оставшись без него, дворяне попробовали, каждый по своему, убедить упертую женщину, но та твердо стояла на своем. Отчаявшись достичь хоть каких-нибудь результатов, они всем скопом встали из-за стола и оставили гостиную.

ГЛАВА 6

Доставив расстроенного Вельяминова домой и, дав обещание отобедать у него, Хитрово-Квашнин решил отправиться для дальнейшего расследования в усадьбы Болотовых.

– Братья живут в средней части сельца, – дал пояснение Аблов, когда Митрофан пустил лошадей вперед неторопливым ходом. – Тут недалеко будет.

– Расскажете о них? – спросил штабс-ротмистр. – Уж и не упомню, когда с ними встречался.

– Отчего не рассказать, расскажем… Возьмем Матвея Евдокимыча, человек он основательный, вполне порядочный. Вдовец, живет тихой жизнью, ни с кем не скандалит, воспитывает 15-летнюю дочь-красавицу… А Сидор Евдокимыч, сказать правду, тот еще фрукт. Один из самых мелких помещиков в уезде, но такой кляузник, что и сказать нельзя – перессорился с окрестными однодворцами, замучил их склоками, в суды затаскал. Не в ладу и с помещиками, особенно с Черновыми, Матвеевскими и Сабо. Так что Потулова по сравнению с ним сущий ангел!

– Надо же, как меняются люди, – хмыкнул расследователь. – Раньше был другим – смирным, неприметным, услужливым. Сидит, бывало, в уездном суде, одно гусиное перо за ухом, другим поскрипывает, прилежно выводя буквы на бумаге. Кликнет его уездный судья, бросает все, бежит, спотыкаясь, на зов! Поcмеется над ним заседатель, никакого ответа, словно не по его адресу шпилька. И это не со слов, я сам был тому свидетелем.

– Это раньше было, на него жена положительно влияла. Добротой славилась Прасковья Степановна, справедливостью. Старалась дружить с местными дворянами, в гости к ним ездила, супруга же своего одним взглядом могла призвать к порядку.

– Помню, затеял Сидор Евдокимыч у нас в земском суде спор с заседателем, – сказал Соболевский, – так она его утихомирила только тем, что легонько ткнула локтем в бок. А как померла от скоротечной горячки, так титулярный советник и развернулся. С одним копиистом уездного суда поспорит, с другим подерется, оскорбил прилюдно дворянского заседателя, накричал на стряпчего. В конце концов, создал столь невыносимую обстановку в присутственном месте, что ответственные и важные губернские чины попросили его выйти и в отставку.

– И сын в него пошел, такой же оторва! – продолжил Аблов, раскуривая трубку. – Всего семнадцать недорослю, а уж водку пьет, за крестьянскими девицами ухлестывает. Азартный охотник, верхом на лошади со своркой борзых все поля истоптал! Рожь на пути чужая, сенокосный лужок, коноплянник, ему все нипочем. Летит вперед со свистом да гиканьем и размахивает арапником. И как он изменится в лучшую сторону, когда отец его то и дело твердит: «Каждого стервеца, засужу, каждого!»